Когда в приюте узнали, что меня забирают в приемную семью, реакция девочек была разной. Туповатая Алисия подошла и обняла меня, Баффи – показала вытянутый палец. А Энни пообещала:
- Они окажутся уродами. А твой новый папочка обязательно трахнет тебя!
Я ничего не ответила. Мне надо было пережить это приютское время, пока готовят мои документы. Я крепче обняла Алисию и погладила её по животу. Он был упругим и гладким.
- Уже шевелится, - прошептала она мне на ухо.
- Кто? – не поняла я.
- Ребеночек, - так же шепотом ответила Алисия. – Он живой и двигается, представляешь?
Алисия любила этого неизвестного ребеночка, она сама хотела стать мамой… Я поняла, что эта девочка теперь уже никогда не будет одинока. У неё будет тот, кому она нужна, кто будет любить её больше жизни. От этих мыслей я заплакала. Мне тоже захотелось ребёночка. Своего собственного.
Алисия принялась меня утешать:
- У тебя будет хорошая семья. Никто тебя не тронет. Они просто завидуют.
- Да пошли вы все! – неожиданно прорычала Баффи и, пинком распахнув дверь, вышла из комнаты.
3. Приемная семья
Харди жили на другой от Астории стороне залива Янгс в городишке Уоррентон. С Асторией его соединяло 101 шоссе, Орегон Кост –Хайуэйи мост. Они жили в большом доме в два этажа, недалеко от мемориального кладбища. Меня поселили в комнате с видом на гараж и это было не плохо. Потому что остальные окна второго этажа выходили на кладбище.
Гостиная Харди была большой, но казалась лабиринтом из-за нагромождения различных вещей. На стене висел огромный крест, на двух журнальных столиках лежали новенькие библии и разноцветные журналы. Два дивана содержали бесчисленное количество подушек в кружевных чехлах. Кроме того, кружевные салфеточки лежали повсюду: на комодах, полочках, под разными статуэтками, коробочками и вазочками.
А ещё на стенах висели картины: «Иисус у колодца», «Иисус моет ноги ученикам», «Иисус делит рыбу и хлеба» и ещё несколько картин такой же тематики. Я поняла, что попала в музей Иисуса, и мне стало не по себе.
- Наверху – три спальни и две ванные комнаты. Третья ванная – внизу.
Мы поднимались по лестнице, проходя мимо портретов в рамах. Это были уже не картины, а фотографии реальных детей. На одной – застенчиво улыбалась голубоглазая малышка с ёжиком белых волос на голове, с другой – испуганно глядела девочка лет десяти с бантами в тугих косичках, на третьей – красовался толстый прыщавый подросток в мантии выпускника школы. На последней фотографии грустно улыбалась девушка, похожая на Грейс Келли. Около её портрета висела траурная ленточка. Все, кроме последней девушки были пухлыми, и сразу напрашивался вывод, что в этом доме выживают только толстые дети, а худые, вроде меня, разделяют участь этой неизвестной мне девушки.
Я начала разбирать вещи, но заметила, что за мной следят.
- Заходи, - сказала я громко, - будем знакомиться.
Вслед за голубым глазом, что подсматривал за мной в дверную щель, показались румяные щечки, золотые, как солома волосы и розовые пухлые губы. Мне показалось, что ко мне в комнату впорхнул ангел. Я сразу узнала её. Только на портрете волосы у неё были значительно короче.
- Я Стейси, - представился ангел. – А ты моя новая сестра София - Фланна?
- Называй меня Софи. – улыбнулась я. – Если я новая, то где-то должна быть старая? – я пыталась шутить.
Стейси вздохнула.
- Мы теперь не знаем где она. Салли стала взрослой, уехала и больше не звонит и не пишет. Ты тоже уедешь?
Я пожала плечами.
- Мне пока некуда ехать.
- Вот и хорошо, - просияла Стейси и обняла меня. Она прижималась ко мне так доверчиво- трогательно и в её объятиях стало так спокойно, что я вдруг поняла, что никуда не хочу уходить от этого маленького чуда с сияющими голубыми глазками. Не смогу оставить её.
Когда позже я услышала историю Стейси, то поняла, что ничего не знаю о жизни и все мои беды лишь часть того, что выпало на долю этого неземного создания.
На новом месте я долго не могла заснуть и всё размышляла: повезло мне с опекунами или это очередное испытание. Стейси мне понравилась, а вот Виктория, моя мачеха, не очень. Она обнимала меня, как в рекламе: красиво и правильно, но я не чувствовала в этом сердечной теплоты. Даже сдержанный Том понравился мне больше. В его словах: «Располагайся. Теперь это твоя комната!» - было куда больше участия, чем во всем щебете Виктории.
В таких размышлениях я провела всю ночь, заснув только под утро. А утром меня ждала очередная новость. Вики объявила мне:
- Сегодня Том отвезет тебя в новую школу, а завтра ты будешь ездить сама, на школьном автобусе.
- Разве я не буду учиться в Астории?- сердце у меня упало.
- Здесь, в Уоррентоне, прекрасная школа. Её окончил наш сын Виктор и теперь он учится в колледже. Я знаю всех учителей и смогу контролировать твои занятия.
У меня пересохло в горле. «Контролировать!» Меня никогда никто не контролировал. Папа и мама подписывали мои табели с отметками, приходили на родительские собрания, а в Уналашке и вовсе были в школьном совете. Но никогда меня не «контролировали».
- У тебя были когда-нибудь проблемы с дисциплиной?
Я отрицательно покачала головой и подумала, что теперь-то они у меня точно будут.
- Вот список дел по дому, – продолжала Вики. – Там отмечено, в какие дни и что именно ты должна делать.
Я взяла список. Вики продолжала говорить, поправляя нелепые завитки, из которых состояла её прическа:
- Говорят, ты посещала художественную студию в Астории? Теперь ты сможешь заниматься в танцевальной студии, вместе со Cтейси. Будешь развита разносторонне.
Тут из своей комнаты вынырнула Стейси с двумя аккуратными косичками и прижалась к костлявому боку Виктории.
- Доброе утро, мамочка!
Меня передернуло.
- А теперь – завтракать. И не забудьте ваши школьные обеды!
На завтрак были хрустящие хлопья, остро пахнущие каким-то фруктовым ароматизатором и стакан молока. Молоко я выпила.
Школа показалась мне гадкой. Может быть от того, что я была голодна, может потому, что хотела учиться в Астории, со своими друзьями и любую иную школу воспринимала в штыки.
На меня смотрели, как на неандертальца – в школе Уоррентона новички были большой редкостью. Меня представили во всем многообразии моих имен:
- София Фланна Бертон-Харди..
- Короче, очередной приемыш Харди, раздался голос с последней парты и прозвище «Приемыш» прилипло ко мне намертво.
Когда я проходила к указанному мне месту, долговязый бритый парень быстро вытянул ногу в проходе. Я не ожидала, запнулась и упала между рядами, рассыпав содержимое сумки. Все загоготали, а учитель только постучал указкой о стол и сказал мне:
