Уличная красотка

Одногодки, сорванцы и шалопаи
Хитро шепчут и мотают головой.
Эй, подсолнух, видишь, мне один кивает?
Самый шустрый среди них, конечно, твой!

Эй, подсолнух, зря ты, видно,
лупоглазый,
С любопытством шею тянешь
за плетень.
Эй, подсолнух! Эй, подсолнух,
слышишь, сразу
Головы своей лишишься в тот же день.
1983 год

Попутчица

Колеса бьют по стыкам перегона
За солнцем, оседлавшим косогор,
И в свете ночника купейного вагона
С попутчицей мы строим разговор.

Мелькают за окном платформы станций,
Считающих минуты тишины,
И фразы ни о чем устраивают танцы
Смешно и неуклюже, как слоны.

Испытаны все методы и средства,
Но гаснет безнадежно разговор,
И час назад еще удачное соседство
Грозит молчаньем выстроить забор.

Но вдруг девятым валом откровенность
Нахлынет и затопит с головой,
И чопорное «вы», и глупая степенность
Друг другу расхохочутся впервой.

Кто мы теперь — кому какое дело? —
Попутчики и пленники дорог.
И шутим мы: вот так в раю Адам и Ева
Свой первый начинали диалог.

Летит состав, гудком взрывая темень,
На небе дымом вычертив вопрос:
С какой же ты цепи тотчас сорвалось,
время,
И бешено несешься под откос?

1985 год

Послушаем магнитофон

Погода — дрянь. И на дороге гололед.
Шныряет «дворник» по стеклу туда-сюда,
взад и вперед.
Вот кто-то машет мне. Пожалуй, подвезу.
Я — не такси, но для нее готов на всем газу.

Остановлю. Спрошу у ней перед
капотом:
Согласна ли на самый дальний перегон?
Ах, этот холод… Этот транспорт
по субботам…
Садись, послушаем магнитофон.

Мне лекарь — музыка, и ночь — всему судья.
На красный свет мой путь опять среди житья —
бытья.
На самых диких виражах мотор не глох —
Машина хочет жить как я: на двух, а не
на четырех.

Как хорошо, что в эту ночь могу
помочь я,
Кто непогодой с теплым домом разлучен,
Кто в свете фар моих всплывает только