все собирались в главном здании, чтобы немного выпить, а в семь переходили в столовую. Позвольте прочитать вам кое-что. Крили написал это, вернувшись в «Медовый домик» в первую ночь.
Открыв красную книгу, Фойл листал страницы, пока не нашел нужное место:
'Боги, ведающие железными дорогами, задержали мое прибытие в долгожданный «Берег» на пять часов, оттянув тем самым момент гибели моих иллюзий. Страшно торопящаяся мисс В. — видение в ярких одеждах болезненно безвкусных цветов (багрового, красного, оранжевого и пастельно-голубого), увешанная слоями шарфиков, шалей, фартучков, с изобилием невероятно крупных и аляповатых ювелирных украшений и с несколькими слоями косметики на лице, — проводила меня по узкой тропинке через все еще прекрасные сады к моей обители — «Медовому домику». Я по наивности рассчитывал, что домик с таким названием окажется превосходным образцом сельской простоты и непритязательности. На самом деле грубо сработанный «Медовый домик» оказался лишен какого бы то ни было обаяния. Унизанным кольцами пальцем мисс В. указала на крошечную арестантскую спальню, жалкую нищенскую кухоньку в нише стены и неуклюжий письменный стол, за которым мне предстояло творить. Творить! Прокаркав что-то на прощание, она оставила меня «осваивать обстановку».
Первым, кого я увидел, войдя в фойе главного здания, был увлеченный беседой с симпатичным молодым человеком, неужто вечный спутник моей жизни? Спасение! Он приехал сюда, чтобы не дать мне умереть в этом захолустье. Тут появляется миледи, облаченная в еще более кричащее тряпье, с лицом, лоснящимся от свеженаложенной краски, и пронзительно-визгливым голосом знакомит меня с моим — хотя еще и не совсем моим — МФ, вернее, с его двойником, МФ2, который на самом деле не кто иной, как литературная звезда прошлого года писатель Меррик Фейвор. А тот, кого я принял за юношу, на самом деле оказалась Кэтрин Маннхейм, чьи работы мне всегда очень нравились. Как понравилась, впрочем, и сама Кэтрин — благодаря своей колючей, лишенной сентиментальности и в то же время дружелюбной натуре, стильному отсутствию стиля, живому уму и безоговорочной готовности подсмеиваться над нашей хозяйкой и ее царством. Нравилась она, увы, и Меррику Фейвору, но этому — скорее благодаря весьма привлекательной наружности. Двойник МФ благосклонно перенес мое вторжение, и мы втроем стали обсуждать проекты, над которыми работали, при этом я не сводил глаз с МФ2, а он — с девушки. МФ2, конечно же, писал роман, а КМ объявила, что находится в стадии «неработы над романом». Я спросил, как это. «Как в стадии работы, только наоборот», — отвечала Кэтрин. Затем мы шепотом стали делать ироничные комплименты Джорджине, которые МФ почему-то принял за чистую монету. Среди остальных гостей я узнал благодаря фотографиям в прессе Тайди — застенчивого, неуклюжего и немного не в духе; я надеюсь, что у нас будет возможность познакомиться поближе — и еще одного бородача, похожего на бобовый стручок, который оказался Острином Фейном (за обедом я сидел напротив этого болвана, который пытался умаслить миледи, воспевая ее гадкую коллекцию «живописи», состоящую в основном из энного количества полотен с честной мазней, которые только отвлекали внимание от настоящих шедевров — утонченной Мэри Кассатт[23] и мрачного Редона, который мне очень понравился). МФ2 живет в одном коттедже с Болваном и притворяется, что его это устраивает, а Болван вслед за ним явно решил приударить за КМ. В углу стола притаился негодяй из негодяев с грязной душонкой, некто, как выяснилось, по имени Хьюго Драйвер. Впрочем, чем меньше о нем будет сказано, тем лучше. Когда нас пригласили выпить, я оказал почтение мировому пролетариату, попросив коктейль «Спо-ди-о-ди» — половина красного вина, половина джина, — и вызвал восторг КМ, предложив ей не пить шампанское. Она согласилась и заказала бесподобный коктейль «Взлет и падение» — джин и портвейн в равных долях.
Обед состоял как из приятных, так и из неловких ситуаций, поскольку в то время, как КМ блистала, а великолепный МФ2 был непоколебимо любезен, наша хозяйка несла что-то весьма пространное об истинно германской душе. Все воздали должное полотну Мэри Кассатт и вознесли до небес прочую честную мазню, пресмыкающийся Фейн, конечно же, присоединился к общему хору. Я похвалил рисунок Редона — это пришлось не по душе миледи, и она проскрипела, что повесила его на стену только благодаря имени автора. «А что думает мисс Маннхейм по поводу вон того дивного портрета крестьянина перед овчарней кисти Локсли?» — вопрошает Джорджина в попытке вернуть разговор в прежнее хвалебное русло. «Я думаю, — отвечает КМ, — об Аристотеле, созерцающем нечто прекрасное». — «О, вот как... — самодовольно ухмыляется Джорджина. — Вы имеете в виду... Вы, конечно, хотите сказать...» — «Вон тот кастрированный баран с бубенчиком и есть это нечто прекрасное», — сказала КМ, а Джорджина поспешила вернуться к теме роскоши и великолепия всего истинно тевтонского'.
Марк Фойл поднял голову и посмотрел на Нору почти виноватым взглядом.
— Обычно Крили брал такой тон, когда волновался или чувствовал себя неуверенно. А алкоголь всегда вдохновлял его и толкал его к цветистой показухе. Он упомянул только один коктейль «Спо-ди-о-ди», который всегда пил, намереваясь разозлить того, кто казался ему чрезмерно претенциозными, но я уверен, что этих коктейлей было по меньшей мере три. Конечно, он был рад тому, что Кэтрин Маннхейм заказала «Взлет и падение», — это говорило о том, что они были, так сказать, одной породы. Впоследствии они частенько говорили о «напитках аутсайдеров».
— 'Напиток аутсайдеров'... — повторила Нора, пораженная еще одной ассоциацией с Пэдди Мэнн.
— Крили знал об этих напитках от музыкантов, которые заходили в бар его отца. Но главным образом он имел в виду то, что оба они были аутсайдерами в «Береге». Джорджине не понравилась шутка Кэтрин об Аристотеле, и не настолько она была глупа, чтобы не почувствовать, что Крили потешается над ней. Так что с Джорджиной отношения у него тоже стали натянутыми. В итоге сложилась неловкая ситуация.
— А что же все-таки украл Драйвер? — спросила Нора.
Два громких удара в дверь — и вошел Эндрю Мартиндейл, с довольным выражением лица легонько постукивающий пальцем по циферблату своих часов:
— Тридцать три минуты, мировой рекорд. Как ваши дела?
— Как обычно, я слишком много говорю, — сказал Фойл. Отогнув рукав, он посмотрел на свои часы. — У нас есть еще достаточно времени, если мы не будем понапрасну задерживаться в дороге.
Мартиндейл сел в кресло с высокой спинкой в дальнем конце комнаты, скрестил ноги и успокоился.
— На чем мы остановились? — спросил Фойл.
— На кражах, — напомнила Нора.
— Мы что-то где-нибудь крали? — пошутил Мартиндейл.
— Хьюго Драйвер крал. — Фойл снова раскрыл красный дневник и стал перелистывать страницы. — Дело было за несколько дней до приезда Линкольна Ченсела, в «Рапунцель» свезли и втащили в башню множество коробок и чемоданов, даже мебель. Ченсел настаивал на том, чтобы спать в своей кровати, — и ее привезли на грузовике и умудрились поднять в башню, а старую отправили в подвал главного здания. Привезли и подключили даже телеграфный аппарат, чтобы Ченсел мог поддерживать связь с биржей. От «Данхилла» прибыла большущая коробка сигар. Ресторанная компания установила в одной из комнат стойку бара красного дерева, а сам бар наполнила бутылками. — Фойл внимательно всмотрелся в страницу дневника. — Нашел. Вот запись, сделанная за день до прибытия Ченсела. Как настоящие аутсайдеры, Крили и Кэтрин Маннхейм вдоволь насладились «Взлетами и падениями», так что во время обеда Крили пришлось ненадолго отлучиться — сбегать в уборную. И в холле он заметил довольно странно себя ведущего старину Би-Би — Хьюго Драйвера, незадолго до этого сумевшего выскользнуть из столовой так, что никто этого не заметил.
«Поначалу я даже не увидел его и прошел бы мимо, если бы в этот момент Драйвер не набрал в легкие побольше воздуху и ногой не задел со стуком ножку дивана. Оглянувшись в поисках источника звуков, я заметил вышитую сумочку Кэтрин Маннхейм, скользящую по спинке дивана и с отчетливым глухим стуком падающую на сиденье. Би-Би — который, как я думал, погруженный в свою обычную черную меланхолию, сидит со всеми за столом, — возник вдруг у дальней от меня стороны дивана, обходя его и засовывая что-то на ходу в правый карман своего убогого жилета в мелкую ломаную клетку. Затем он резко одернул клапан кармана и попытался осадить и запугать меня. Что за жалкое создание! Я остановился, улыбнулся ему и очень тихим голосом спросил это несчастное существо, что оно делает. Би-Би едва не упал в обморок. Я сказал ему, что если он сейчас же положит украденную вещь обратно, все происшедшее останется между нами. В ответ этот подлец гаденько улыбнулся и сообщил мне, что мисс Маннхейм попросила его принести ей лежащую во внутреннем кармане ее сумочки коробочку с таблетками, и если бы мое внимание не было всецело поглощено Риком Фейвором, я бы обязательно услышал их с Кэтрин разговор. Я действительно видел, как Кэтрин что-то шептала Драйверу (а он, осчастливленный ее вниманием, буквально светился от
