не мог сдвинуться с места. - Я провалился!
Люк посмотрел себе по ноги. - С тобой все в порядке?
Хатч не ответил. Не в состоянии двигать ничем, кроме головы, он смотрел вниз, туда, куда провалились его ноги. Потом приподнялся на одной руке, погрузив ее по локоть в упавшие листья, чтобы найти точку опоры.
- Хатч, с тобой все в порядке?
- Думаю, да. Только боюсь посмотреть.
- Вот. Хватайся за мою руку.
- Осторожно, - сказал Хатч. - Здесь все прогнило насквозь.
Люк остановился, затем медленно двинулся к стене слева, интуитивно чувствуя, что у основания стен пол должен быть крепче.
Хатч стоял, целиком погрузившись в образовавшееся отверстие. - Хорошо, что древесина мягкая. Представь, что натворили бы щепки.
- Или ржавые гвозди.
Хатч запрокинул голову назад и закричал дырявой крыше, - Да пошла ты на хрен! - Затем вытащил ногу из ямы и попытался нащупать подходящий кусок доски справа от себя, способный выдержать его вес.
- Я иду, - сказал Люк.
- Не. Так мы оба провалимся.
Люк издал приглушенный смешок, прозвучавший как-то агрессивно для его ушей. Замолчал и спрятал улыбку.
Сбоку пол был прочнее, и Люк осторожно стал пробираться к последнему ряду скамей. Затем перешагнул через первую черную скамью и оказался в пространстве между двумя рядами. Он едва смог поместить между ними одну ногу. - Похоже, люди здесь были совсем маленькие. Как дети.
Его собственные наблюдения слабо, но ощутимо нервировали его. Это всегда касалось интерьеров исторических зданий, где он проходил, нагнувшись, через крошечные двери и видел маленькие кровати, некогда служившие давным-давно умершим людям. Возможно, это было внезапным и нежелательным напоминанием о бренности его собственной жизни, заставившим его остро и болезненно испытать ощущение пугающей потери. Все проходит. Все, кто жил здесь и пользовался этой мебелью до того, как она стала антиквариатом, давно обратились в прах. Промозглая гнетущая атмосфера замкнутого, истлевшего пространства, в котором он находился, лишь усугубляла чувство одиночества. Не смотря на дождь, он был рад, что здесь не было крыши. Он был рад даже этому тусклому макрелевому свету. Внезапно он почувствовал благодарность к остальным за компанию. - Святым это место можно назвать лишь в последнюю очередь, - выпалил он, не удержавшись.
- Знаю, что ты имеешь в виду. - Хатч снова встал на ноги и стоял в узком проходе между скамьями, проверяя пол перед собой осторожными шажками, словно шел по льду.
Люк перешагнул через следующий ряд скамей, но та секция пола, на которую он поставил ногу, была мягкой и прогибалась. Он отдернул ногу и стал искать более прочное место. Хатч добрался до алтаря.
- Ты думаешь, куда можно переместить наш общий вес? - спросил Люк Хатча.
- Ага. - Хатч стал счищать толстый слой сгнивших листьев с поверхности алтаря, пока его голая рука не коснулась камня.
Люк осторожно приблизился к алтарю сбоку, вытирая спиной темную стену, представлявшую собой в основном голый камень. Штукатурка давно была размыта дождем, проникавшим сквозь крышу. Он понятия не имел, как давно. Но, что давно, это точно.
- Есть там что-нибудь на нем? - спросил он.
- Вроде принесенной в жертву девственницы? - ответил Хатч, даже не улыбнувшись.
- Руны, и все такое?
- Нет. Странно, но он полый. Видишь, прямо в центре. Это лишь внешняя оболочка.
- Купель для крещения.
Хатч кивнул. - Может ты и прав, шеф.
- А раньше что ты имел в виду?
- А?
- Раньше. Ты сказал, что он странный.
Хатч бросил на Люка хмурый взгляд, но потом его грязный лоб разгладился. Он постучал пальцем по верхней части камня, за которым стоял. - На каменной арке нет распятий. Вся резьба на каменной поверхности языческая.
- Правда?
- Тоже старая. И те руны. Знаешь такие круговые знаки на резьбе у викингов? Змеи? Длинные змеи, заглатывающие хвосты друг у друга?
- Да-да.
- Похоже, когда-то на ней была пара таких, окруженных изображениями ветвей и листьев, - он махнул рукой в сторону двери и леса, - Только дождь повредил большинство рисунков.
- Класс. Я посмотрю.
- Я сколол со столбов немного грязи ножом. Очень странно, но сама постройка довольно простая. Как сарай или ферма. Наверно, когда-то здесь была христианская церковь. Может, как раз в последнее время. А странно, потому что здесь нет христианских символов. И надгробий христианских тоже нет. То есть никто не жил здесь последнюю... тысячу лет. Как такое может быть?
- Церковь была построена на более раннем месте?
- Именно. На каком-то священном месте, я думаю. И церковь, похоже, когда-то была центром того... поселения, которое мы нашли. Ему не может быть больше ста лет, как и этому зданию. Поэтому люди продолжали приходить сюда для поклонения, но перестали хоронить здесь своих мертвецов. Странно.
Подобные намеки вызвали неприятные ощущения в пустом желудке Люка. В водовороте нахлынувших беспорядочных мыслей он хотел уже засыпать Хатча вопросами, но придержал язык. У него возникло сильное желание снова отправиться в путь. Подальше от этого места, и как можно быстрее.
- А другая странность в том, - сказал Хатч, поднимая вверх обе руки, - что все это по-прежнему находится здесь.
Люк нахмурился.
Хатч указал на каменный постамент. - Никто не увез ничего в музей. Не думаю, что в лесах осталось много хороших экземпляров норвежской резьбы. Все они вывезены и сохранены. Защищены от кислотных дождей в витринах музеев в Люнде или Стокгольме. Вот где я видел их раньше. - Хатч понизил голос. - Поэтому, между нами говоря, похоже, никто не знает, что такое здесь есть.
Люк не мог скрыть потрясение, услышав озвученный факт, хотя сам пришел к тому же неутешительному выводу.
- Никто не был здесь с того времени, как это место забросили. Бьюсь об заклад, шеф.
Люк покачал головой в недоумении, стараясь скрыть беспокойство.
Люк понизил голос еще сильнее. - А если бы мы не заблудились, не промокли и не проголодались, было бы круто сделать такое открытие. Попали бы в газеты.
- Но сейчас здесь просто странно и страшно.
- Именно. Поэтому мы можем попасть в газеты по другой причине.
Они переглянулись, изобразив дикие ухмылки, когда снаружи вдруг раздался крик Фила.
24
Люк пулей вылетел из церкви. Дом поднялся на ноги, готовый то ли сжаться в комок то ли бежать прочь. Фил стоял по колено в подлеске, спиной к часовне, и смотрел в сторону заросшего кладбища. Когда он повернулся, его лицо было окаменевшим от страха. Такое же выражение было у него, когда его нашли голым и бредящим в лачуге. Брюки были расстегнуты. Похоже, он собирался отлить. Не будь он так встревожен увиденным, забавное было бы зрелище.
