— Где Бэйт убил Джима Харди? — докончил Дон. — Давайте не задерживаться, прошу вас.
— Слушайте, давайте, я пойду наверх, а вы осмотрите комнаты на этом этаже? Так будет быстрее. Я тоже хочу поскорее выбраться отсюда. Если я что-то найду, я вас позову.
Дон кивнул и направился к старой спальне Евы Галли.
Там было пусто и темно; потом послышался шум невидимой толпы, шепот, шелест бумаг. Дон нерешительно шагнул вглубь комнаты, и дверь за ним с треском захлопнулась.
— Рики? — он знал, что его голос не громче, чем этот шепот вокруг. Стало светлее, стены исчезли, и Дон увидел, что находится в гораздо большей комнате. Холодные губы коснулись его уха и чей-то голос произнес: “Добро пожаловать”. Он молниеносно развернулся туда и нанес удар. Кулак просвистел в воздухе.
В ответ кто-то пнул его, и он упал на четвереньки. Руки нащупали ковер, а глаза увидели его цвет — темно-синий. Стало совсем светло. Дон поднял голову и увидел седого человека в пуловере под цвет ковра и в черных блестящих тапочках. Человек благодушно улыбнулся и протянул ему руку; сзади передвигались еще какие-то люди. Дон понял, кто это.
— Упал, Дон? Вставай. Рад тебя видеть. Мы все тебя ждем.
— Я знаю вас. Вы Роберт Моубли.
— Конечно. Ты читал мои мемуары. Хотя я не согласен с твоими оценками моего стиля, но ничего. Можешь не извиняться.
Дон осмотрел комнату: большой зал с натертым паркетным полом, в конце которого возвышалась небольшая сцена. Бледно-розовые стены уходили высоко, как в церкви. Дверей не было видно. В зале собралось пятьдесят-шестьдесят человек, похоже, на вечеринку, — в глубине размещался маленький бар. Дон увидел Льюиса Бенедикта в куртке хаки и с бутылкой пива. Он говорил с пожилым мужчиной в сером костюме, с трагическим выражением глаз — должно быть, доктором Джеффри.
— Здесь должен быть ваш сын, — сказал Дон.
— Джеффри?
Конечно. Вон он, — он указал на мальчика в толпе, который в ответ улыбнулся им. — Мы собрались здесь по важному поводу.
— И ждете меня?
— О, Дональд, без тебя вообще ничего бы не состоялось.
— Я сейчас уйду.
— Ну что ты! Ты просто обязан посмотреть это шоу. И не бойся, никто здесь не причинит тебе вреда. Это же чистое развлечение.
— Идите к черту. Это все она нагородила.
— Кто? Ами Монктон?
Бросьте, она всего-навсего ребенок. Ты даже…
Но Дон уже шел к стене.
— Зря ты это, мой мальчик, — крикнул вслед ему Моубли. — Ты все равно останешься с нами до конца.
Дон ощупывал руками стену, пока все находящиеся в зале смотрели на него. Стена была покрыта чем-то вроде материи, но под ней чувствовалась твердая и холодная поверхность, похожая на железо. Он провел по стене рукой
— никаких углублений, никаких скрытых дверей.
Невидимые огни померкли. Двое мужчин подхватили его за локти и потащили на сцену, освещенную единственным лучом света. Там стояла доска с наклеенными плакатами. Один из них гласят:
ПРЕЗЕНТАЦИЯ ФИРМЫ “ЗАЯЧЬЯ ЛАПКА И ДЕ ПЕЙСЕР” Невидимая рука перевернула плакат.
КРАТКОЕ ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО НАШЕГО СПОНСОРА Занавес отдернулся, открыв экран телевизора, на котором стали появляться цветные изображения. Потом картинка вдруг вышла из экрана, и он увидел Монтгомери-стрит как бы сверху, с крыши дома Анны Мостин. По улице пробирались он, Сирс Джеймс и Рики Готорн. Потом их лица крупным планом: обледенелые брови, красные щеки. Они походили на солдат неведомой арктической войны. Было видно, что Рики сильно замерз — там, у дома. Дон этого не заметил.
Потом он лез через разбитое стекло. Потом они втроем ходили по дому. Потом Дон и Рики поднимались по лестнице, и Рики указал на кровавое пятно, его лицо исказилось болью. Потом они разделились, и камера показала Дона, открывающего дверь в спальню.
Дон смотрел, как Рики поднимается по ступенькам, проходит по коврику и входит в первую дверь.
Вот он внутри — камера разглядывает его, как затаившийся зверь. Он раскрывает рот, и глаза его расширяются — это комната кошмара. Потом камера или то, что на ней, прыгает. Две руки хватают Рики за горло, он борется, но руки душат его, и Рики умирает, не по-телевизионному, а по-настоящему, некрасиво: его спина выгибается, из носа и рта течет жидкость, лицо начинает чернеть.
Глава 4
Рики заставил себя открыть дверь в первую спальню наверху. Лучше бы он сидел дома со Стеллой — она потрясена смертью Льюиса, но еще не знала об истории Питера Бернса.
“Может, сейчас все кончится”, — подумал он и переступил порог.
Он застыл на месте, даже дыхание замерло у него на губах. Это была комната из его сна, и каждый атом в ней был наполнен страхами и мучениями членов Клуба Чепухи. Здесь они потели и холодели от ужаса, на этой постели каждый из них бился, не в силах двинуться с места. Комната ждала их смерти, она была эмблемой смерти и ее символом.
Он вспомнил, что Сирс спускается в подвал. Но сейчас из подвала не лезло никакое страшилище и на кровати не лежал потный испуганный Рики Готорн. Он медленно повернулся.
Опять никого. Только маленькое зеркальце на стене.
(“Свет мой, зеркальце, скажи.., к
Когда он приблизился, его лица коснулся легкий ветерок. Потом он почувствовал на щеке что-то мокрое. Снег.
Но это было не просто окно на улицу, и он сейчас же в этом убедился.
Перед ним возникло знакомое лицо. Это был Элмер Скэйлс, прыгающий по сугробам с ружьем в руках. Он был весь в крови, лицо с оттопыренными ушами исхудало до состояния черепа, но что-то в его глазах заставило Рики подумать: “Ну вот, он увидел что-то прекрасное, он всегда этого хотел”. Элмер дико закричал что-то, поднял ружье и выпалил во что-то маленькое, застывшее на окровавленном снегу…
Потом Элмер и его жертва исчезли и он увидел спину Льюиса. Перед ним стояла нагая женщина, одними губами выговаривая слова: “Писание, ты видишь Писание в этом болоте, Льюис?” Женщина была незнакомой, но Рики видел желание на ее мертвом лице и понял, что это жена Льюиса. Он попытался отвернуться, но не смог.
Потом женщина потянулась к Льюису и все исчезло. Рики увидел Питера Бернса в каком-то здании, которое он не мог узнать. Над ним навис человеко-волк, улыбаясь своими ужасными зубами. На этот раз видение не расплывалось, и Рики ясно видел, как чудовище схватило оцепеневшего Питера, перегрызло ему горло и начало пировать.
Глава 5
