ослабили, закрепили около самой воды, только уже на другом штыре. Тот ее участок, который только что был натянутым, сразу же мощными потоками оказывался прибитым к донным камням.
Тянувшаяся кверху еле заметная тропа, то крутилась между скал, то вдруг резко уходила вниз. От проводника старались не отставать. Частые повороты и многочисленные ответвления, легко могли сбить с пути отставшего путника.
До границы с Пакистаном оставалось километров десять. Проводник снова напомнил, что они идут по очень опасному участку, контролируемому бандой Магомеда. Гелани внимательно посмотрел вперед, и дал команду приготовить оружие. И оказалось совсем не зря.
Как только тропа вывела путников на небольшое плато, они оказались перед слепленной из камня и глины хижины Именно здесь проводник и намеревался устроить привал. Неожиданный окрик «дрыш! (стой)!» и клацанье затворов, застали их врасплох. Перед ними стоял огромного роста пуштун. Лицо повязано клетчатым платком, одни глаза видны. В чалме, длинная рубаха перехвачена ремнем. Черный зрачок его автомата, казалось просвечивал их всех насквозь. Еще двое душманов, вооруженные, один автоматом, другой гранатометом, стояли на выступе нависавшей на тропой скалы. В том что это именно те, о ком предупреждал проводник, сомнений не было.
Гелани пробежал глазами по оцепеневшим от страха лицам своих спутников. Единственный взгляд, который говорил о готовности действовать, был у американца, которого ему и поручили доставить в Пакистан.
— Кто вы? — спросил их душман.
— Моджахеды Ахмад Шаха, — сохраняя спокойствие, ответил Гелани. — Идем в Пакистан, а вы кто?
— Мы воины Аллаха, и подчиняемся только ему, — грубо ответил душман. — А ты, и твои моджахеды, уважаемый, снимите заплечные мешки, и положите их вместе с оружием, каждый, перед собой, иначе это будет последнее, что вы услышали в этой жизни, — закончил он и для убедительности, повел зрачком автомата.
Филипп замер. Он уже готов был действовать, но не знал, как поведут себя его спутники. На моджахедов, с которыми он познакомился в кузове грузовичка, и проводника, судя по их испуганным лицам, положиться было нельзя. Надежда оставалась только на Гелани.
И вот, взгляд который он так пытался перехватить, снова пробежав по лицам своих моджахедов, уперся в него. Гелани какое — то мгновение смотрел ему в глаза, потом резко перевел взгляд на моджахедов, стоявших на скале. Филипп все понял. Следуя примеру Гелани, он аккуратно положил автомат перед собой, снял рюкзак и положил рядом. Затем, делая вид, что поправляет шнурок на ботинке, неожиданно хватает автомат, и перекатываясь на спину, расстреливает стоящих на скале моджахедов. Так же поступает Гелани и с тем, с кем только что вел переговоры…
— Не надо! Не имеете права! Я — мулла, иду в Мекку!.. Аллах накажет! Тяжкое наказание вам будет! Я мулла! Душманы вы несчастные! — кричал человек из темного угла хижины, где его обнаружили Гелани с Филиппом, когда осматривали помещение.
— Мы не душманы, почтенный мулла, а моджахеды. Душманы, которые, по всей вероятности вас обидели, там лежат, — Гелани кивнул в сторону двери.
— Не правда! Вы не моджахеды, а грабители! Я всю жизнь копил…для дороги в Мекку… Не имеете права! — явно не слыша слов Гелани, продолжает кричать мулла.
— Вставайте, почтенный! — не выдержав, крикнул Гелани. — Душманов уже нет!
Через какое-то время, мулла уже рассказывал о своих злоключениях…
Да, он и раньше знал, что небезопасно странствовать по Афганистану. Испокон веков на узких тропах и широких дорогах пошаливали разбойники. Они нападали на целые караваны, очищали карманы богатых купцов и чиновников, забирали все, — и кольца, колье и браслеты. Грабили и иностранных туристов. Отбирали кошельки даже у собственных вождей племен. Но чтоб муллу, который совершает паломничество в Мекку, обобрать, да еще чуть жизни не лишить, такого он себе не представлял. Мулла даже расплакался, когда понял, что перед ним его спасители.
Дальше, вплоть до границы с Пакистаном, мулла следовал со своими спасителями.
В этот воскресный день Филипп посетил давно облюбованное им небольшое кафе «Кебаб». Это немноголюдное кафе находилось недалеко от отеля, буквально, на соседней улочке. Кафе было на «любителя». И Филипп был одним из тех немногих «любителей», предпочитавших его шикарному ресторану отеля.
На столике перед ним был традиционный кебаб, обильно приправленный зеленью, и острым восточным соусом. Тут же стояла початая кружка пива. Из музыкального автомата лилась завораживающая восточная мелодия.
Хозяин «Кебаба» Али Хан, он же и официант, тучный, с лоснящимся от пота лицом средних лет мужчина, являлся одновременно, агентом ЦРУ, и агентом местной пакистанской контрразведки. И о том, что Филипп сотрудник региональной резидентуры ЦРУ, ему было хорошо известно. Поэтому Али Хан и относился к этому клиенту с особой предупредительностью.
Столик, который облюбовал Филипп, стоял в углу и прятался под декоративной пальмой. Для других посетителей он был всегда занят. За эту услугу Али Хан получал от Филиппа щедрые чаевые.
Вот потому с молчаливым недоумением и уставился на него Филипп, когда тот размещал напротив его еще чей-то заказ.
Только красный от смущения Али Хан попытался объяснить происходящее, как перед столиком вырос, никто иной, как старый знакомый Филиппа по «путешествию» в Афганистан, приближенный Ахмад шаха Масуда, полевой командир Сулейман.
Решительно оттолкнув в сторону Али Хана, он поздоровался с Филиппом, попросил не держать зла на хозяина заведения.
Подождав, когда Али Хан скроется на кухне, Сулейман, перейдя на английский, спросил:
— Не ожидали, мистер Джексон, увидеть меня здесь?
— Не ожидал, — кивнул Филипп. Мне казалось, после того, как мы с вами расстались в Кабуле, вы, сделав свои дела, отправились к Ахмад Шаху. — Он откинулся на стуле, и внимательно наблюдая за старым знакомым, гадал, какой же сюрприз приготовил ему этот человек. То, что тот появился здесь, чтобы встретиться с ним, Филиппом, он не сомневался. Но зачем? С какой целью? Хорошо зная натуру гордых афганцев, он был уверен, что на такую встречу афганец пойдет только тогда, когда его кто-то заставит.
Ожидая, как события будут развиваться дальше, он молча наблюдал, как Сулейман с аппетитом уничтожает кебаб запивая его пивом, и ждал, когда тот насытившись, наконец, приступит к «деловой» части встречи.
И он дождался.
Сулейман отодвинул в сторону пустую тарелку и кружку с недопитым пивом, повел взглядом по почти пустому залу, и посунулся к столу.
— Ну что ж, мистер, Джексон, перейдем к делу? Вы же все равно не поверите, что такой человек, как я, решил посетить «Кебаб», и случайно увидев здесь вас, подсел, чтобы предаться ностальгии по Афганистану.
Он повел взглядом по полупустому залу и, неожиданно для Филиппа, на чистейшем русском языке тихо произнес:
— Вам привет от Игоря Михайловича.
Филипп сначала даже не понял, что фраза произнесена на русском языке. Но не это его шокировало. Шокировало от кого был передан привет.
— Не может этого быть! — пронеслось у него в голове. — Это провокация! Он провалился!? Кого представляет Сулейман, — ЦРУ? Пакистанскую контрразведку?
Хотя внешне Филипп оставался спокойным, он лихорадочно искал выход из создавшегося положения.
И выход был найден. Найден все тем же Сулейманом.
Он назвал Филиппу пароль, который знал только он, и полковник внешней разведки КГБ, Зверев
