Очертания головы ещё угадывались в кровавом месиве, оставленном выстрелом дробью.
— У-у-у-убийцы! — оформился вой Ольги в членораздельное слово. Оно резануло по ушам. — Убийцы! Убийцы!!! Тюрьма! Вас всех ждёт тюрьма! Я этого так не оставлю! Я…
Стапель схватил её за косу и повалил на кровать, стоявшую справа от окна.
Странно. Ещё минуты не прошло, а возбуждения и предвкушения развлечений как не бывало!
— Молчи, дура! — рыкнул Стапель.
— Убийцы! Скоты!
— Будешь молчать — будешь жить… — неуверенно пообещал Богдан.
— Какое «жить», ты что, очумел?! — возмутился Михац и отобрал ружьё у Карского.
Богдан и пикнуть не успел, как раздался второй выстрел, и Ольга замолчала.
Навсегда.
— Так, — деловито раскладывали тела Михац и Стапель, переговариваясь по ходу дела. — Вот так… и так. Ну-ка… вот будто так она стояла… а этот подошёл — ба-бах! И она падает… ну-ка, приподними… дай, платье поправлю, ага, вот типа так… бросай! Вот, правильно… этого не трогай! Ты видишь, чего у него с головой? Тронешь — развалится…
— Что было потом? — подстегнул умолкшего Богдана Игорь.
— Ну, потом мы вытерли ружьё... потом поехали в ЧОП, рассказали всё папе… он сразу — дяде… ну, там, следаков послали… уже проверенных, чтобы это, значит… ну, все следы… и чтобы на меня не подумали, и вообще… это же ведь и правда могло быть самоубийство… вы… вы запишете, что это чистосердечное признание? — робко поинтересовался Богдан.
— Это не чистосердечное признание, а вынужденное, — жёстко проговорил Игорь, и Сергей с Еленой синхронно кивнули, подтверждая. — На смягчение приговора вам надеяться нечего.
— Как и всей вашей системе, — с наслаждением добавила Марченко. — Карский Богдан Михайлович, вы арестованы.
27 мая 20ХХ года.
14:35, квартира Романовых, город Касторово
— …ну, вот и всё, — завершил Игорь краткий, сухой пересказ того, что случилось в загородном доме Романовых два года назад.
Он сначала пытался возложить ответственную миссию на Скрипку, но тот, тяжко переглатывая тошноту, отказался, сославшись на то, что видел это всё собственными глазами, ещё не отошёл в полной мере от пережитого потрясения и не готов вообще с кем бы то ни было разговаривать об этом.
Лене Валуйский даже не предлагал.
Владимир Фёдорович, Светлана, Валентина и Пётр слушали, не перебивая, не задавая вопросов.
Долго молчали, когда Игорь закончил.
— Мы, — прокашлявшись, сообщил Владимир Фёдорович, — мы предполагали что-то подобное.
— Мы надеялись, что вы нам поможете, — тихо проговорил Пётр.
— Спасибо…
— Спасибо вам… — отозвались, как эхо, Светлана и Валентина.
— К вам в Касторово завтра выезжает следственная группа из Москвы, будет проводиться новое расследование, уже с учётом признания Богдана Карского, — сказал Валуйский. — Будет точно установлена роль местных правоохранительных органов в этом деле…
— Вас будут снова вызывать в РОВД, — Лена после долгого молчания говорила чуть осипшим голосом. — Мне… мне очень жаль, что всё так получилось.
— А мне нет, — строго сказала Светлана. — Я рада, что всё так получилось. Мы теперь знаем правду. Да, она не оживит наших детей, но… убийцы будут сидеть. Справедливость восторжествует.
Лена случайно взглянула на Скрипку и по скептически поджатым губам поняла, что он сомневается в торжестве справедливости.
Прощание вышло неловким и скомканным. Не звучало привычных для расставаний предложений звонить, никто не выражал надежд на новые встречи — все понимали, что новые встречи могут означать только возникновение новых проблем.
27 мая 20ХХ года.
17:25, гостиница «Исторка», город Касторово
Коллеги собирались в обратный путь.
Игорь, собственно, и не успел распаковать свою дорожную сумку. Скрипка по-солдатски быстро уложился и отнёс рюкзак в багажник «Доджа» Валуйского.
Лена медленно, медленно-медленно плавала по комнате, сопровождаемая взглядами друзей, и паковала чемодан.
Она не признавалась в этом даже себе, но подозревала, что со стороны очень заметно, как же она устала за последние пять дней.
Несколько раз Валуйский, Лена и Сергей пытались о чём-то заговорить.
Начинал разговор Скрипка. Завязывал беседу Игорь. Пыталась вспоминать свои путешествия Лена. Но…
Разговор не клеился.
Марченко оставалось уложить в чемодан последнюю майку, когда в дверь постучали — заполошно, истерично.
Открыл Игорь.
На пороге стояла Лиза.
Скрипка поджал губы.
— Внимание, — попросил он. — Сейчас уважаемая Лиза расскажет нам, почему я до сих пор ощущаю знакомство с ней противоестественной занозой в полотне бытия.
Девушка переступила с ноги на ногу.
— Проходи, садись, — спохватилась Лена, поняв, что мужчины не приглашают Лизу в комнату, потому что комната принадлежит ей. Не удержалась:
— Так вот ты какая, Лиза…
Девушка густо покраснела:
— Я… честно, я ничего плохого, я… — и вдруг вытолкнула из себя, как пробку из бутылки с шампанским:
— Меня убьют!
— А вот отсюда подробней, пожалуйста, — улыбнулся Валуйский, седлая стул задом наперёд. — Кто убьёт, за что убьёт?
— Не знаю! Я не знаю, кому они дадут приказ! Тут же везде эти чоповцы! Что, думаете, кроме Стапеля и Михаца никого не осталось? Они наймут ещё сотню, и меня выследят и убьют!
Скрипка отошёл к окну и сделал вид, что его это не интересует.
Лена покачала головой.
Она успела заметить, что эта самая Лиза сильно зацепила Серёжу за живое.
— Так, один вопрос решили — кто убьёт. Убьют, значит, чоповцы. А за что?
— Я… я не выполнила задания…
— Какого? — Игорь старался говорить как можно мягче, и у него это почти получалось.
— Какого задания?
Ответ пришёл, откуда не ждали. В один шаг рядом с ними оказался Скрипка, встал, прямой, как струна, сложив руки на груди, и медленно, по словечку, выплюнул:
