Заметил, развернулся и устремился на нас. Заговорили наши крупнокалиберные пулеметы. Глаза всех прикованы к самолету, в голове одна мысль: «Отвалит или нет?» Медленно, ох как медленно тянулись секунды! На суше в таких переплетах чувствуешь себя куда лучше. Там все же земля под ногами; если пуля стукнет не насмерть, есть надежда, что выживешь, отлежишься в госпитале. А тут конец верный: вода ледяная, до берега далеко.
Коршунов, примостившийся в пустом желобе из-под торпеды, засмотрелся на противника, не заметил, как длинные ноги его свесились за борт и подошвы ботинок чиркают о воду. Даже о трубке забыл. Копнов громко, на весь катер, крикнул:
— Виктор, дьявол, подожми ноги, иначе каюк! Твои костыли табанят и с курса катер сбивают.
Неожиданная шутка всех рассмешила. Получилась небольшая разрядка.
Не выдержав плотного зенитного огня, фашистские летчики отвалили от цели.
Наконец показался маяк на мысе Тахкуна. Головной катер дал сигнал — осветил море короткой вспышкой прожектора. Охотники начали подтягиваться ближе друг к другу. Еще минут десять борьбы с волнами и встречным ветром — и вот мы на берегу.
Нас встретил начальник Северного укрепленного сектора полковник Константинов. Поздоровавшись с Александром Сильвестровичем, я осведомился о судьбе двух мотоботов, отправившихся с Сырве во главе с майором Марголиным раньше нас.
— Не приходили, — ответил Константинов.
— Может, ушли в Кронштадт?
— Запрашивали Кронштадт, нет их там.
[84]
— Куда же они девались?
— Море большое, — развел руками Константинов, — а вокруг островов сколько немцев болтается!
Подошли Елисеев и дивизионный комиссар Зайцев. Константинов доложил генералу обстановку и попросил его распоряжений.
— Распоряжение пока одно: пошлите буксиры за Ключниковым, — ответил комендант Береговой обороны.
— Буксиры, Алексей Борисович, — заметил Зайцев, — вряд ли пробьются. Их противник перехватит. Лучше торпедные катера.
— Хорошо, пусть Богданов пойдет, — согласился генерал. — Поторопите его.
— Сейчас послать катера? — удивился Константинов.
— Ах да, — генерал огляделся, — светло. Разумеется, ночью.
Елисеев устало потер ладонью лоб и вздохнул.
Весь день и ночь мы провели на мысе Тахкуна. Несмотря на сильную усталость, никто не спал. Все ждали возвращения катеров. Наконец с маяка сообщили: «Идут». Мы высыпали на берег. Вдалеке, за белыми гребнями волн, рокотали моторы, натруженно, с перебоями.
— Наверное, перегрузились, — произнес кто-то.
Но катера вернулись пустыми. Рассказ Богданова был коротким. Пробиться к полуострову Сырве морякам не удалось.
О судьбе последних защитников Сырве я долго ничего не знал, лишь после войны удалось кое-что установить.
Оказалось, что транспорты, увозившие оттуда остатки 46-го стрелкового и 39-го артиллерийского полков, ночью сбились с курса и пристали к какому-то шведскому острову, где и были интернированы.
Небольшая группа бойцов и командиров, покинувшая Сырве во главе с полковником Гавриловым, повстречала в море вражеский миноносец. Произошло это уже на рассвете, и уйти им от огня противника не удалось. Гитлеровцы потопили судно.
[85]
С уходом с Сырве торпедных катеров фашисты наглухо блокировали подступы к полуострову со стороны моря и усилили атаки на суше. Видимо посчитав, что нашим транспортам не прорваться к Менту, рассказывал после войны Двойных, полковник Ключников предложил командирам собраться на командном пункте и подорваться, но с ним не согласились. Капитан Двойных посоветовал уйти в глубь острова, там разбиться на мелкие группы и попытаться выйти на Муху, а оттуда с помощью рыбаков переправиться на материк.
Так и поступили.
Не согласившиеся с этим вариантом ночью сели на плоты и подались через Ирбенский пролив.
Первой прорвалась через вражескую оборону группа капитана Двойных, насчитывавшая около сорока человек. Из командиров в нее вошли капитан Я. Ф. Яцук, героически погибший в фашистском плену, полковник В. М. Пименов, начальник связи 3-й бригады майор Кузнецов, младший лейтенант П. Рубайло, лейтенант Брагин.
За Курессаре группа Двойных разбилась на два отряда.
12 октября Двойных вывел свою группу к проливу Вяйке-Вяйн. Здесь под Ориссаре на каком-то хуторе советских воинов выдал гитлеровцам предатель. Фашисты ночью окружили дом, в котором устроились на ночлег защитники Сааремы, и после непродолжительной рукопашной схватки забрали их в плен.
Что стало с другими командирами — не знаю. Известно лишь, что полковник Ключников тоже был пленен. Вернулся он из концлагеря в очень тяжелом состоянии.
Хиуму — второй по величине остров Моонзундского архипелага — противник пока не обстреливал и не бомбил. Покрытый густыми лесами, остров встретил нас сторожкой тишиной и прелым запахом опадающей листвы. После месяца непрерывных боев, грома артиллерийской канонады, трескотни пулеметов, яростных бомбежек тишина эта показалась неестественной.
[86]
За ужином дивизионный комиссар Зайцев, обратившись к полковнику Константинову, пошутил:
— У вас тут, Александр Сильвестрович, настоящий курорт.
— С вашим прибытием он, несомненно, закроется, — ответил Константинов.
И действительно, только несколько дней противник не тревожил нас на Хиуме. Потеряв при захвате Муху и Сааремы около двадцати пяти тысяч солдат и офицеров, много техники, гитлеровцы стали более осторожными. Зализывая раны, они тщательно готовились к вторжению на Хиуму: вели воздушную разведку, внезапными артналетами прощупывали наши огневые позиции, забрасывали лазутчиков.
Мы тоже даром время не теряли.
Полковник Константинов — генерал Елисеев вскоре получил новое назначение и улетел на Большую землю — распределил прибывших командиров по подразделениям, ознакомил нас с дислокацией частей и системой обороны острова.
К нам прилетели с Ханко посланцы от генерал-лейтенанта С. И. Кабанова. Капитан 1 ранга Петр Георгиевич Максимов и дивизионный комиссар Арсений Львович Раскин по поручению командующего военно-морской базой Ханко разработали совместно с нами план боевого взаимодействия. Мы договорились, что в случае самой острой надобности они помогут гарнизону Хиумы авиацией и плавсредствами.
А 12 октября противник начал обработку наших позиций артиллерией и с воздуха. На остров с разных направлений двинулось несколько десантов. Но лишь в двух местах фашистам удалось зацепиться за берег — на юге, под местечком Эммасте и в районе Нурсте.
Создав плацдарм, гитлеровцы стали перебрасывать через узкий пролив Соэла-Вяйн подкрепления. Потом развернули наступление вдоль восточного и западного побережья Хиумы.
В первые же часы боя в очень тяжелое положение попала батарея старшего лейтенанта Катаева,
