придет конец.
– Хочешь сказать, что я тебе больше не нужна? – дрожащим голосом спросила она.
В ответ Сузан услышала тяжкий вздох.
– Я не говорил этого, Сью. Я вовсе не хочу потерять тебя. Я хотел бы, чтобы ты всегда была со мной. Но только ты. Понимаешь меня? То, что я делю с тобой кров и постель, вовсе не означает, что я решил жениться на тебе и немедленно стать отцом.
Этих слов тогда оказалось достаточно. Все, что Сузан услышала, было «только ты». Ее сердце запело от радости. Это означало, что они не расстанутся. Это означало, что Ричард, возможно, любит ее.
– И я не хочу, чтобы в нашей жизни появился кто-то посторонний.
Сузан робко улыбнулась.
– Я никогда не променяю тебя ни на кого другого. Никто мне больше не нужен.
Его лицо смягчилось. Глаза из темных, почти черных вновь стали серыми.
– Правда?
– Правда.
Сузан бросилась в его объятия, желая как можно скорее оказаться в кольце сильных рук и забыть о неприятном разговоре. Обхватив сильную шею, она привстала на цыпочки, приникая к губам Ричарда долгим поцелуем.
Ответное прикосновение горячих губ разом стерло все обиды и страхи. Глядя в серые мерцающие глаза сквозь полусомкнутые веки, она забыла все на свете.
– Я хочу тебя. Прямо сейчас.
– В таком случае, – прошептал Ричард, запуская ласковые пальцы в пышные рыжие локоны, – наше желание обоюдно.
После этого они уже не разговаривали, так как были слишком заняты друг другом.
Никто еще не целовал Сузан столь страстно – словно тысячи маленьких молний пронзали все ее существо. Именно в тот момент она с ужасающей ясностью поняла, как близка катастрофа. Как легко потерять Ричарда из-за нескольких неосторожных слов. Но, слава Богу, опасность миновала и можно было наслаждаться его близостью и его ласками.
Страсть захлестнула их подобно циклону. Некоторое время они стояли в холле, жадно обнимая и целуя друг друга, но потом поцелуев стало недостаточно, и Ричард увлек Сузан в спальню.
Пылкость этого мрачного и холодного на вид мужчины была так притягательна, так искренна, что девушка потеряла голову.
Потом они лежали на огромной кровати, лихорадочно срывая друг с друга одежду, обмениваясь сотнями быстрых, жадных поцелуев, пытаясь стать еще ближе, слиться воедино…
Стоит искре попасть на сухой хворост, как вспыхнет огонь. Их молодые, жаждавшие любви тела были подобны такому хворосту.
Сузан познавала любовь, познавала множество способов подарить наслаждение, множество оттенков ощущений, познавала гибкое, сильное тело своего первого мужчины. В момент высшего наслаждения, пришедший неожиданно в этом безумии ласк и объятий, у Сузан потемнело в глазах. Она как бы выпала на мгновение из окружающего ее мира, содрогаясь в мучительном блаженстве оргазма. Придя в себя, она с удивлением расслышала, как Ричард со стоном прошептал ее имя.
Прошло много, много времени после того, как они переступили порог этого дома. Может быть, целая вечность. Словно единственные люди на земле, они лежали, обнявшись, и не говорили ни слова…
– Ма! Ма-ма-ма!
Пока Сузан предавалась воспоминаниям, Джинни соскучилась и решила напомнить о себе громко и отчетливо. Она стучала крохотными пухлыми ножками по подножке кресла и глядела на мать с величайшим неодобрением.
– Ам! Ам-ам-ам!
– Прости меня, сладенькая, сейчас мама тебя покормит.
Молодая женщина достала припасенную бутылочку с молоком. Когда малышка успокоилась и удовлетворенно зачмокала, мысли ее матери снова унеслись в прошлое. Она все пыталась уразуметь: как же так вышло, что два любящих человека расстались, не поняв друг друга.
В конце концов она снова стала расспрашивать его о детях. Страх перед неведомой тайной в жизни Ричарда был гораздо сильнее, чем боязнь ссоры или разрыва. Их счастье казалось хрупким, неопределенным, выстроенным на песке.
Но Ричард иногда резко пресекал разговоры, иногда просто уходил от ответа, не позволяя втянуть себя в обсуждение любых вопросов, касающихся детей. Отговаривался делами или срочными звонками. Иногда беззастенчиво пользовался своей потрясающей привлекательностью и просто уносил Сузан на руках в постель, где она тут же забывала обо всем…
Нет, об этом лучше не вспоминать.
– Пойдем, моя дорогая. – Она покрепче обняла сытую, сладко заснувшую Джинни. – Позвоним тете Френсис. Вдруг она отвезет нас в магазин.
Укладывая дочь в кроватку, Сузан продолжала вслух говорить сама с собой.
– Я приняла тогда правильное решение, – уверяла она себя.
Невозможно даже подумать, что эта малышка могла никогда не появиться на свет! А так вполне случилось бы, признайся она тогда Ричарду в нежданной беременности. При мысли о решении, которое он мог тогда принять, у Сузан останавливалось сердце. Она возненавидела бы отца Джинни, если бы тот только заикнулся об аборте.
И ничего не сказала ему. Скрыла. Хотя однажды он чуть ее не поймал.
Как-то по дороге с работы она неожиданно почувствовала дурноту: дал о себе знать ранний токсикоз. Сузан еле добежала до дому, швырнула сумочку на стол и кинулась в ванную. Выйдя оттуда минут через десять и все еще слегка пошатываясь, Сузан похолодела. В холле стоял Ричард, и в руках у него была брошюра «Как узнать, беременны ли вы», выпавшая из раскрывшейся сумочки.
– Что это? – Звук его голоса способен был заморозить солнце. – Ты беременна?
– Н-нет.
А что еще оставалось делать? Сказать правду? Ну уж нет! Никаких сомнений не было в том, что беременность нужно скрыть.
Потрясение, страх, ярость – только эти чувства испытал Ричард, представив, что может стать отцом. Ничего более. Ничего. Он стоял посреди просторного холла, словно статуя возмездия, и внушал Сузан ужас. Она солгала, не задумываясь.
– Беременна? Я? Это невозможно! – Ей даже удалось иронически хмыкнуть. – Не смеши меня, Ричард. Я уже девять месяцев как принимаю таблетки. Как это я могла забеременеть, скажи мне?
Да-да, девять месяцев. За исключением тех двух дней, когда ты маялась мигренью и забыла принять таблетки, прошептал в ее голове тихий голос.
– И, в конце концов, я не собираюсь сейчас заводить ребенка. Это противоречит моим планам. Мои дела на работе идут настолько хорошо, что я ни в коем случае не хочу прерывать карьеру.
Это даже походило на правду. Это и была правда. И Ричард об этом знал. Сузан мечтала сделать карьеру, и пока ей это удавалось.
– Зачем тогда тебе брошюра?
– Брошюра… – С невозмутимостью, достойной хорошей актрисы, она взяла тоненькую книжечку и повертела в руках. – Это для Люсиль, моей подруги. У нее задержка шесть дней, из-за чего бедняжка страшно паникует. Вот и купила ей сегодня, да забыла отдать. Позвоню сейчас и предупрежу, что принесу завтра. Тебе приготовить кофе?
Целую долгую минуту Ричард молчал, глядя то на нее, то на брошюру. Видимо, каждое слово ее монолога взвешивалось сейчас в его голове. Потом он кивнул, жесткие черты лица разгладились.
– Да, кофе бы не помешал.
От запаха кофе ее, как оказалось, тоже тошнило. Бедняжка приложила массу усилий для того, чтобы донести ароматный напиток из кухни до гостиной. Слава Богу, Ричард ничего не заметил. Тогда он, казалось, успокоился…
