величественная красота высокой Сильвии ничем не напоминала румяную и пухлую прелесть Розы. Дело было в том, что Роза походила на мать, а Сильвия на отца; сходство между ними проявлялось лишь в некоторых характерных особенностях звучания голоса и в манерах, но портрет не позволял Кейти судить об этом сходстве.
Роза и Кейти приятно позавтракали в обществе миссис Реддинг, после чего Роза повела подругу осматривать дом и все то в нем, что было так или иначе связано с историей ее собственной жизни: комнату, где она раньше спала, высокий стульчик, на котором она сидела в раннем детстве и который предстояло теперь передать маленькой Розе, диван, сидя на котором Денистон сделал ей предложение, и то самое место на ковре, где она стояла во время церемонии бракосочетания! И наконец…
— Теперь ты увидишь самое замечательное и дорогое из всего, что есть в этом доме, — сказала она, открывая дверь одной из комнат на втором этаже. — Бабушка, это моя подруга Кейти Карр, о которой я тебе так часто рассказывала.
Комната была большая, очень приятная, с поблескивающим ярким огнем в камине, возле которого на маленьком столике лежала доска для пасьянса, а в кресле, обложенная подушками, сидела милая старая леди. Это была бабушка Розы по отцу. Почти восьмидесятилетняя, она была все еще красива, а ее манеры отличались полной очарования старомодной учтивостью. Год назад она упала из опрокинувшегося экипажа и с тех пор не могла спускаться вниз и принимать участие в событиях семейной жизни.
— Они приходят сюда, вместо того чтобы мне спускаться вниз, — сказала она Кейти. — У меня нет недостатка в приятном обществе; все очень добры ко мне. Каждый день на два часа ко мне приходит чтица, и сама я иногда немного читаю или раскладываю пасьянс — развлечений хватает.
Было что-то успокоительное в созерцании такой прелестной представительницы старого поколения. Глядя на нее, Кейти осознала, как много потеряла в жизни она сама оттого, что не знала никого из своих дедушек и бабушек. Она сидела и смотрела на старую миссис Реддинг со смешанным чувством сожаления и восхищения. Ей очень хотелось держать ее за руку, целовать, играть ее красивыми серебристыми волосами — как это делала Роза. Роза явно была любимицей старой леди. Они были в самых близких отношениях, и Роза смеялась, и бросала лукавые взгляды, и говорила дерзости, и рассказывала обо всех своих маленьких приключениях и о том, как растет малютка, и шутила, и болтала глупости, так же непринужденно, как и с любой особой своего возраста. Это были восхитительные родственные отношения.
— Я вижу, что ты понравилась бабушке, — сказала она Кейти, когда девушки ехали обратно в Лонгвуд. — Она всегда охотно знакомится с моими подругами, и обо всех у нее свое собственное мнение, поверь мне.
— И ты действительно думаешь, что я ей понравилась? — с теплым чувством в душе спросила Кейти. — Я очень рада, если это так, ведь я чувствую, что сама полюбила ее. Никогда прежде я не видела такого по- настоящему красивого старого человека.
— Второй такой на свете нет! — заявила Роза. — Не могу представить, что было бы без нее. — Веселое личико Розы стало печальным и серьезным. — Хорошо бы, она не была такой старенькой, — добавила она со вздохом. — Если бы только мы могли сделать ее лет на двадцать моложе! Тогда она, возможно, прожила бы столько же, сколько я.
Но увы! Нельзя перевести назад стрелки на циферблате времени, как бы сильно мы этого ни желали.
Второй день визита Кейти был отведен званому обеду, о котором упоминала в своем письме Роза и который был задуман как встреча членов ОИЛ.
Роза пригласила всех бывших учениц школы в Хиллсовере, с которыми удалось связаться. Ими оказались Мэри Силвер, разумеется, и Эстер Дирборн, жившие в Бостоне, а также Элис Гиббонс, по счастливой случайности гостившая как раз в это время у Эстер, и Эллен Грей, которая приехала из Уолтхема, где ее отец незадолго до того получил приход. Так что всего присутствовало шесть из девяти основательниц Общества, и сам Квакер-коридор никогда не слышал более веселой болтовни, чем та что оглашала прелестную гостиную Розы в первый час после прибытия гостей.
Обо всех надо было спросить, обо всем рассказать. Все девочки казались Кейти на удивление неизменившимися, но они заявили, что нашли ее очень взрослой и солидной.
— Очень странно, если это так, — заметила она. — Кловер никогда мне об этом не говорила. Но может быть, она тоже стала солидной.
— Глупости! — вскричала Роза. — Кловер способна быть солидной не больше, чем на это способна моя малютка. Мэри, сию же минуту отдай мне ребенка! В жизни не видела такой жадины, как ты: вот уже по меньшей мере четверть часа, как ты ни с кем ею не поделилась, и это нечестно.
— О, прошу прощения! — ответила Мэри, смеясь и прикрывая рот рукой, смущенно и почти испуганно, точно так, как делала это и раньше.
— Нам не хватает только миссис Нипсон, чтобы наша маленькая компания была в полном составе, — продолжила Роза, — или дорогой мисс Джейн! Кстати, что стало с мисс Джейн? Кто из вас знает?
— Она по-прежнему преподает в Хиллсовере и ждет своего миссионера! Он так и не вернулся. Берри Сирлс говорит, что когда ее миссионер выходит на прогулку, то всегда идет в сторону от Соединенных Штатов, чтобы не сокращать разделяющее их расстояние.
— Как нехорошо! — сказала Кейти, хотя тоже не смогла удержаться от смеха. — Мисс Джейн была довольно милой… нет, не то чтобы
— Были? Никогда не замечала, — иронически возразила Роза. — Для того чтобы это заметить, нужны такие глаза, как твои: «лупы сверхсильные, с увеличением в два миллиона раз». Что касалось меня, то она всегда была сплошь зубы и когти. Но, думаю, она действительно питала слабость к тебе, Кейти, и это единственное хорошее, что мне о ней известно.
— А куда делась Лили Пейдж? — спросила Эллен.
— Она в Европе вместе с матерью. Думаю, Кейти, вы с ней встретитесь там, и какое же это будет удовольствие! А про Беллу вы слыхали? Она преподает в школе на индейской территорииnote 89. Только вообразите, эта малявка — учительница!
— А это не опасно? — спросила Мэри Силвер.
— Опасно? Для ее учеников, ты хочешь сказать? Ах, из-за индейцев! Ну что ж, если она осталась верна своей любимой помаде для волос, ее скальп будет легко опознать; это единственное утешение! — заявила неисправимая Роза.
Это и в самом деле был веселый обед — так, похоже, считала маленькая Роза, которая смеялась и беспрестанно что-то лепетала. Подруги были в восторге от нее и без голосования на основании единодушного одобрения объявили ее почетным членом ОИЛ. За ее здоровье со всеми почестями выпили минеральной воды, а Роза в шутливой речи поблагодарила присутствующих. Девушки рассказали друг другу о том, что произошло с ними за эти три года; но было странно, как, в сущности, мало большинство из них могли о себе рассказать. Хотя, возможно, причина заключалась в том, что они говорили далеко не все; так, Элис Гиббоне шепотом сообщила Кейти, что, по ее подозрениям, Эстер помолвлена, и в ту же минуту Эллен Грей потрясла Розу известием о том, что некий студент-богослов из Эндовераnote 90 «очень ухаживает» за Мэри Силвер.
— Дорогая моя, я не верю, — заявила Роза. — Даже студент-богослов и тот не осмелился бы! А если б и осмелился, то я совершенно уверена, что Мэри сочла бы это крайне неприличным. Ты, Эллен, должно быть, ошибаешься.
— Нет, не ошибаюсь. Этот студент-богослов — мой троюродный брат, и его сестра все мне рассказала. Они не помолвлены, но она не сказала «нет», так что он надеется, что она все-таки скажет «да».
— О, она никогда не скажет «нет», но и «да» она тоже никогда не скажет! Ему лучше принять ее молчание за знак согласия. Вот уж не думала, что доживу до того, чтобы увидеть Мэри Силвер замужем. Скорее уж я могла ожидать, что тридцать девять догматовnote 91 предадутся флирту. Впрочем, она такая милая — золотой человек. Я буду считать, что твоему троюродному брату очень повезло, если он сумеет уговорить ее.
— Интересно, Кейти, где будем все мы к тому времени, когда ты вернешься, — сказала Эстер Дирборн, когда девочки прощались у ворот. — Год — очень долгий срок; самые разные события могут произойти за год.
Эти слова все еще звучали в ушах Кейти, когда она засыпала в ту ночь. «Самые разные события могут
