— Не прорвутся, — вздохнул рядом Иванов.
Опустив бинокль, я ответил:
— Как ни горько это сознавать, но для нас это хорошо. Особенно если документы что мы дали Ветрову, попадут немцам в руки. Главное что они о нас мало что знают, то, что нас мало мы сумели их убедить. Если попадутся, то скажут то что нам нужно, а не как в действительности.
— Все равно, подло это как-то.
— Это война полковник, и по-другому тут не получится, — жестко ответил я: — Все равно бы пришлось что-то придумывать, чтобы отвести пока от нас подозрения, а так все нам на руку. Пусть немцы о нас пока забудут. Поэтому я приказал ввести в группе радиомолчание, которое вы, кстати, нарушили, и не афишировать свое присутствие. Ветров в таком случае это просто находка. Ладно, я продолжу инспекцию подразделений, а вы держите меня в курсе дел… вестовыми.
— Есть, держать в курсе.
— Не обижайтесь Павел Анатольевич, так нужно. Кстати, через пять дней, четырнадцатого июля, сбор командиров оперативного штаба, будет вводная. Вот тогда и узнаете, зачем мы тут.
— Ясно, разрешите идти?
— Идите.
Проводив 'эмку' полковника взглядом, повернулся к своей охране и скомандовал:
— К танкистам.
Про У-2 теперь временно можно забыть, сам же ввел приказ о маскировке. Теперь только через неделю я смогу более-менее спокойно полетать и осмотреться.
Через два дня собрав всех штабных и политработников, как и командиров подразделения, начали разборки по инспекции, которую я только сегодня закончил.
— Товарищи командиры, могу сказать только одно, к будущим боям мы не готовы.
Достав из папки пронумерованные листы, начал доклад. Я конечно как командир так, с боку припека, но увидеть глазами и проанализировать еще в состоянии.
Прошелся по всему чему видел. Про быт простых бойцов особо. До мельчайших подробностей про обучение и взаимодействие частей тоже не забыл. С этим было ахово.
На полный доклад и разбор полетов у нас ушло почти четыре часа. Отпустив всех командиров с новыми инструкциями, попросил остаться Иванова, который за все время совещания то бледнел, то краснел, и капитана Меньшова.
— Капитан, доложите, что вам известно про группу майора Ветрова.
— Мы вели как визуальное слежение, так и полный радиоперехват немецких сообщений. Так что фактически все. Они не особо шифруется, а где идет шифр, помогают пленные немецкие радисты. Они их знают, в принципе мы теперь тоже.
— Конкретнее, что с ними?
— Немцы уже трижды сообщали, что уничтожили группу майора. Но это была ложная информация. Вы были правы, когда говорили что: для тыла наступающей армии целый батальон, хотя-бы при четырех-шести минометах на машинах и при танках, если умно поставить дело, то он способен пройти за ночь около ста километров. Довооружится на складах противника и занять Вермахт на целую неделю. Создать впечатление, что это именно они и шуровали все это время на коммуникациях. Наши же подразделения временно останутся вне внимания. Анализ действий группы Ветрова дает понять, что стреножить батальон не самое простое дело, — глянув на Иванова докладывал Меньшов, продолжив: — Ветров как его и инструктировали, не идет одной колонной и по одной дороге.
Согласно кивнув головой, сказал:
— В принципе, батальон и так первая самостоятельная тактическая единица, а на машинах и усиленный танками — это уже полностью самостоятельная тактическая боевая группа, смертельно опасная для тыловых подразделений, разных там складов, транспортных узлов и транспортных колонн противника. Не зря мы дали двое суток на переформирование и обучение группы Ветрова. Продолжайте.
Переглянувшись после моих слов, Иванов и Меньшиков кивнули друг другу, как будто вторя своим мыслям.
— Так как они располагают данными разведки, поэтому первые два немецких опорных пункта и встретившаяся маршевая колонна были уничтожены сходу, после обнаружения их передовыми и боковыми дозорами. Уничтожив тыловые гарнизоны, персонал трех небольших складов, мастерских и две маршевые колонны они двинули дальше.
— Потери?
— Примерно двадцать пять процентов, но они восполнили потери. В их группу влилось несколько небольших групп окруженцев. Проводную связь мы держим и не дали предупредить других, перерезав несколько линий. Эфир забили морзянкой.
— Продолжайте
— Штаб прорабатывавший для них маршрут, сделал свое дело неплохо. За ночь им надо успеть преодолеть сто-сто пятьдесят километров до лесного района на дневку до того как немцы разберутся, что это не просто извините, банда окруженцев. Так от дневки до дневки и ехать, шумя и уничтожая как можно больше солдат противника. Сейчас они движутся двумя или тремя колоннами по параллельным дорогам вот тут, — указал капитан на карте, продолжив: — Рации что мы им дали для командиров, чтобы обеспечить фланговый обходной маневр в помощь соседям, если они наткнутся на заслон немцев, хорошо нам помогают следить за их перемещениями.
— Политрук не выступал?
— Нет, идут хорошо. Много сил на себя оттянули. По моему предположению, после изучения радиоперехватов, существовать группе осталось один, максимум двое суток. Все-таки мало времени им дали на подготовку, все еще шероховато действуют, наши вон вторую неделю пытаются наладить взаимодействие, все не получается.
— Хорошо, главное мы вбили им в голову, чтобы никаких подвигов и стояний 'нерушимой стеной'. А воевать с умом, сразу вперед минометы, выносить оборону и быстро уносить ноги в лес — авиация противника основной враг боевой группы, — согласно кивнул молчавший до того полковник Иванов.
— Держите меня в курсе относительно группы Ветрова. Кстати, выношу благодарность всему оперативному штабу за отличную проработку движения группы майора Ветрова.
— Служим трудовому народу, — встав и вытянувшись, серьезно ответил Иванов.
Дальше начались трудовые будни отдельной взятой мотогруппы. Было тяжело прививать некоторым командирам 'от сохи', командирские качества и умения. Открыли небольшую школу повышения мастерства, где читали лекции наши лучшие тактики и стратеги.
Двух совсем упрямых командиров пришлось понизить в звании и дать отделения под командования, предупредив, что за потерю хоть одного бойца под их командованием трибунал это малое что их ждет. Некоторых командиров такая 'порка' подстегнула, и качество обучения явно поднялось. Формирование согласно моему приказу, закончилось только шестнадцатого июля, но все подразделения теперь знали своих командиров с хорошей и плохой стороны, и примерно представляли к чему их готовят.
Что было дальше помнил смутно, меня внезапно свалила лихорадка, врачи констатировали воспаление легких и первые два дня я провел в полубреду.
Судя по заходящему солнцу, в себя я пришел вечером.
— Санитар… — пытался крикнуть я. В землянке было жарко натоплено, и это не смотря на лето, и пить хотелось неимоверно, несмотря на все еще заложенное горло.
— Товарищ командир, не разговаривайте. Вам вредно, — услышал я, и почувствовал, как мне на лоб легла маленькая девичья ладошка. Судя потому, что она была холодная жар у меня оставался.
— Попросите прийти полковника Иванова со свежими данными по части и разведданными, — не попросил, приказал я, и закашлялся.
Видимо это были последствия перенесенного заболевания в Польше в мире Царя, и сейчас наступил рецидив. Через несколько секунд я снова вырубился.
