— Мне просто непонятно…
— Мне тоже многое непонятно, ну и что? — вздернула подбородок Джиллиан.
Умом Син понимал, что он не может и не должен ожидать от нее ничего, ни теперь, ни потом, когда все закончится. И все же продолжал хотеть ее. На самом деле его чувства
— Я слышал, вы расспрашивали обо мне, — сказал он после паузы.
— Что?
Джиллиан не сразу поняла, о чем это он. Потом вспомнила — и поспешила объяснить:
— Я не хотела говорить об этом. Это вышло само собой…
— Да нет, я знаю: Клэй меня защищал.
— Он считает вас очень порядочным человеком.
Синклер улыбнулся. Джиллиан снова выбралась из своей раковины и перестала обороняться, как бывало всякий раз, когда она вспоминала о том, что с ней произошло.
— Но его-то я не похищал. Вы это имеете в виду, верно?
— Вот именно.
Ее взгляд упал на губы Сина. И зачем ему еще охрана, при такой обезоруживающей улыбке?
— Клэй вас просто обожает.
Улыбка неожиданно исчезла.
— Хотел бы я знать, что надо сделать, чтобы заставить вас обожать меня! — странным голосом произнес он.
— Обожать вас?!
Их беседы постоянно принимали такой неожиданный оборот, что у Джиллиан просто дух захватывало. Но это было уже чересчур! Почему он задает ей подобные вопросы? Что у него на уме?
— Вам кажется, что это невозможно, не правда ли?
— Абсолютно!
— В самом деле?
— К чему все это?
В ночной тишине ее голос звучал робко и неуверенно. Джиллиан сама не слышала себя за стуком собственного сердца.
Что-то происходило между ними, что-то росло и крепло в ее душе, и Джиллиан была не в силах предотвратить это.
— Неужели мой грех против вас столь непростителен? А, Джиллиан?
Его глаза блестели, как темные изумруды. Он снова задал странный вопрос. Но на него Джиллиан могла ответить.
— Да, теперь я понимаю, почему вы это сделали. Но не думайте, что по этой причине я смирюсь с тем, что вы сделали!
В душе у него внезапно проснулась безрассудная надежда.
— Понимание — это первый шаг…
— Первый шаг? К чему же? — в ее голосе звучало сомнение.
— Ко многому.
Ответ предоставлял ей богатые возможности для выбора. И этот выбор пугал Джиллиан. Больше всего ей сейчас хотелось коснуться его тела.
Она никогда прежде не испытывала подобных чувств. Ни к одному мужчине. Но его кожа отливала темным атласом при свете лампы, а под кожей переливались мощные мышцы. Джиллиан боязливо заглянула Сину в лицо.
— Скажите, Син… а почему для вас так важно, что я о вас думаю?
Ее вопрос заставил его задуматься и отдать себе отчет в собственных чувствах. Она пришла к нему, потому что ей было страшно, и он добросовестно старался ее успокоить. Но она такая душистая, в одной ночной рубашке, и глаза у нее такие ясные, что всю душу насквозь видно. Он знал несколько ответов на ее вопрос, и солгать было куда проще, чем сказать правду.
Он хотел ее.
В конце концов Синклер все же решился.
— Мне не хотелось бы вас напугать, — медленно начал он внезапно охрипшим голосом, — но вы… вы очень привлекательны. И сейчас мне больше всего хочется уложить вас на эту кровать и любить всю ночь напролет.
«Напугать» — не совсем то слово, подумала Джиллиан. Она боялась, к примеру, темноты. Или замкнутого пространства, откуда она не может выйти. А то, что Синклер Дамарон ее хочет, попросту встревожило ее. Потому что она знала, что отношения с Сином не могут быть простыми и легкими. Этот человек потребует многого, очень многого. Но и даст очень много…
И он никогда не станет принуждать ее к чему-то против ее воли. Вот это ее действительно пугало! Потому что ей некого было бояться, кроме одного человека. Себя самой.
Она ни разу не влюблялась всерьез, уже смирилась с тем, что эта участь миновала ее. Джиллиан рано привыкла к самостоятельности и не нуждалась ни в ком. Некоторые ее друзья становились любовниками. Но каждый раз эти связи были мимолетными, и, когда они обрывались, Джиллиан не жалела о них.
Но с Сином все будет иначе. В этом Джиллиан была абсолютно уверена. Если между ними завяжется роман, то… то надвигающаяся буря покажется ей пустяком по сравнению с этим!
— Джиллиан…
Она вздрогнула и очнулась.
— Да?
— Не бойтесь, — тихо сказал он. — Я не причиню вам вреда.
— Я знаю…
Син снова улыбнулся своей неотразимой улыбкой.
— Ну что ж, если вы так верите в мою честность, могу сказать, что я изо всех сил старался не влюбиться в вас.
Джиллиан вспомнила слова Клэя: «Мистер Дамарон — человек порядочный!» — и снова поверила Сину. Он человек благородный и живет, следуя своему собственному кодексу чести. Он совершил зло, чтобы отомстить за зло, причиненное ему, и, когда Стефан прибудет сюда, Дамарон, скорее всего, снова совершит зло.
Он заставил Джиллиан страдать. И не только потому, что похитил ее и привез сюда. Впервые в жизни она почувствовала, что нуждается в другом человеке. В ее глазах это тоже было грехом. Она не желала испытывать к нему никаких чувств, тем более влечения…
— Но вы здесь, рядом со мной, — продолжал он. Голос его сделался мягче и глубже. — А человек, который видит вас, не может в вас не влюбиться.
Джиллиан окатило волной жара, лишающего ее сил к сопротивлению. Она не нашлась, что ответить.
А Синклер продолжал:
— Прежде, чем я встретился с вами, мне было все равно, что станет с Уайсом. Честно говоря, мне и теперь все равно, но ради вас…
Она наморщила лоб, пытаясь понять, к чему он клонит. Ей трудно было уследить за неожиданными поворотами его мыслей.
— Что «ради меня»?
— Предположим, я пообещаю вам сделать все, что в моих силах, чтобы не убивать Уайса…
— Зачем это, Син? — растерялась она. — Вы что, пытаетесь заключить со мной сделку?
— А вы согласитесь? — быстро спросил он.
— Смотря чего вы хотите.
— Хорошо сказано.
— Ну, так и что же?
Он протянул руку и обвел пальцем линию ее губ. Джиллиан снова ощутила прилив жара, и кровь
