уже проделал. Минуты и события предшествующей жизни замелькали у него перед глазами — а он-то думал, что такое случается с человеком лишь перед самой смертью. На него напал мгновенный страх. «Необходимо срочно выпить», — подумал он… Письмо! Что еще за письмо? Бальдемар отреагировал на получение письма вспышкой гнева. Хотя нет, и не это тоже, потому что об этом позаботился Рэдд. Сообщение! Вот в чем дело! Какое-то сообщение… Сообщение, адресованное… но, начиная отсюда, он опять все забыл.
— Ты пришел ко мне, — с трудом сдерживая смех, подсказала Ребекка.
Эмер меж тем отвернулась к окну, ее плечи тряслись от беззвучного хохота.
Ребекка! Наконец-то рыба, которую он ловил, затрепыхалась на крючке и тут же оказалась подсечена и вытащена на поверхность.
— Сообщение, — отрывисто произнес Скаттл. — Твой отец… приглашает тебя… отужинать… нынче вечером… у него в покоях… госпожа моя, — после некоторого раздумья добавил он.
— Спасибо, — ответила она. — И это все?
— Да, госпожа моя.
Ему искренне хотелось надеяться, что это и впрямь так.
— Что ж, Скаттл, можешь идти, — разрешила Ребекка, бросив взгляд на Эмер, которая вновь повернулась лицом к собравшимся и явно над чем-то призадумалась.
Скаттл, описав в воздухе некоторое подобие пируэта, сделал шаг вперед. Вследствие чего едва не налетел на дверцу стенного шкафа. Постоял какое-то время, прикидывая, не выйти ли ему через эту дверь, потом, однако, раздумал и вновь развернулся к входной двери. Еще несколько попыток, в ходе которых он получил пару-тройку ушибов, — и Скаттлу удалось-таки очутиться у двери. Не уронив и даже не наклонив удерживаемого в руке подноса.
В подобном состоянии Скаттл, покидая помещение, придерживался тактики, свойственной рассерженной мухе. А именно — налетать (в его случае это звучало метафорически) на каждый попадающийся навстречу предмет, пока, по теории вероятности и методом тыка, он не оказывался там, где ему было нужно, то есть на этот раз в коридоре. Где он теперь и исчез.
— Пойди, нянюшка, и позаботься о нем, — попросила Ребекка. — Он ведь может серьезно ушибиться.
И как бы в подтверждение ее слов из коридора послышался звук глухого удара.
— Чего же еще ждать, если он ничьими опивками не брезгует?
С явной неохотой старая нянюшка тоже собралась на выход.
— Особенно когда ему случается допить то, что приготовила ты, — заметила Ребекка, искоса поглядев на чашку с отваром, которую принесла старуха.
Нянюшка предпочла пропустить это замечание мимо ушей. Она вышла и закрыла за собой дверь.
— Недурно сработано, — отметила Эмер. — Да и из этих двоих получится совсем неплохая парочка.
Девушки замолчали, как будто припоминая, ради чего, собственно говоря, решили встретиться.
— Ну и как тебе все, что мы услышали? — начала Эмер.
— Твой отец уже рассказывал мне о предполагаемых реформах, — ответила Ребекка. — Так что для меня в этом нет ничего нового.
— Мне он тоже что-то такое говорил, — вспомнила Эмер. — Только я слушала его вполуха.
— Но я и не подозревала, что они могут спровоцировать кого-нибудь на измену, — продолжила Ребекка. — Или даже на гражданскую войну. Просто безумие — допустить такое.
— А может, они просто с жиру бесятся? — предположила Эмер.
— Кто?
— Аристократы. Они уже так давно не воевали — наверное, у них нервишки пошаливают.
— Ты хочешь сказать, что всем этим могут воспользоваться как предлогом?
Мысль об этом повергла Ребекку в ужас.
— А почему бы и нет? Нельзя же круглый год охотиться и охотиться, — фыркнула Эмер. — Кое-кому из мужчин хочется изведать чего-нибудь погорячее.
— Но гражданская война — это же ужас!
Самой Ребекке было страшно даже задуматься над такой возможностью.
— Ты это понимаешь. И я это понимаю, — возразила Эмер. — Но понимает ли это, допустим, Крэнн? Или кто-нибудь вроде него?
Ребекка с ужасом уставилась на подругу, вновь мысленно благодаря ее за помощь, оказанную в деле ее спасения, и содрогаясь при одной только мысли о том, каких ужасных последствий ей удалось избежать, добившись расторжения помолвки.
— Ну, хорошо. Таррант — а, следовательно, скорее всего и Монфор — против того, чтобы ты вы шла замуж за Крэнна. А это, наверное, означает, что они с ним находятся в противоположных лагерях.
— Полагаю, так, — отозвалась Ребекка. Она и сама над этим уже задумывалась. — Но какое это может иметь значение? Наше Крайнее Поле далеко не самый могущественный баронат во всей Эрении.
— Но если верить твоему отцу, — заметила Эмер, — Крайнее Поле имеет серьезное стратегическое значение.
— Да какое там значение!
Ребекка была озадачена, услышав подобное высказывание отца, а смысл сказанного до сих пор оставался для нее загадкой. А может, барон блефовал? Или просто важничал?
— Понятия не имею, — призналась Эмер. — И по мне, так пусть уж лучше Крайнее Поле остается ничего не значащими задворками.
— Да уж, наверняка на задворках жить безопасней, — согласилась наследница бароната. И вместе с тем она осознала, что такой взгляд на вещи свидетельствует о трусости и граничит с государственной изменой. — А интересно, почему Монфор так и не женился? — воскликнула она, меняя тему разговора.
Эмер посмотрела на Ребекку взглядом, значение которого та не смогла истолковать.
— Наверное, у него нет на это времени, — предположила она. — Судя по тому, что я слышала, он человек в каком-то смысле одержимый.
— Но уж выбор невест у него должен быть замечательный, — возразила Ребекка.
— А может, он предпочитает лошадей, — ухмыльнулась Эмер. — Или собак. Многие мужчины лучше относятся к животным, чем к собственным женам.
— Но он не похож на такого, — возмутилась Ребекка.
— Тогда, возможно, он все еще ищет идеальную подругу жизни. — Эмер широко раскрыла глаза. — Давай договоримся, Бекки, что нам известно, что он остается холостым, а почему это происходит, мы не знаем. Меня куда больше интересуют все эти страшные слухи и зловещие предзнаменования, о которых и слышать не хочет мой отец.
— А ты сама об этом что-нибудь тоже слышала? — тут же поинтересовалась Ребекка.
— Но ведь все это праздные и насмешливые умы, которые не знают, чем себя занять… — неточно процитировала Эмер слова своего отца.
— Да, однако…
— Если и слышала, так забыла, — оборвала ее Эмер. — Меня интересуют слухи другого рода.
— Выходит, у нас по-прежнему куда больше вопросов, чем ответов, — уныло подытожила Ребекка.
— Ну, мы же не можем просто пойти и спросить, не правда ли, — вздохнула Эмер. — Тем самым мы выдали бы то, что утром занимались подслушиванием. А это недостойное занятие. — Она сделала паузу и усмехнулась. — Хотя весьма увлекательное.
Они подмигнули друг другу.
— Но вместе с тем и обидное, — добавила Ребекка. — В мире происходит столько интересного, а мы ничего об этом не знаем.
— Неужто тебе это в диковинку? — В голосе Эмер зазвучали нотки напускной кротости. — Так ведь всегда было. Нам, женщинам, надлежит заниматься домашними делами — поддерживать огонь в очаге, стелить постели, стряпать еду, воспитывать детей и с готовностью выслушивать мужа, когда ему вздумается с нами потолковать. Короче говоря, мы поддерживаем жизнь в этой стране… — она сделала драматическую паузу, — тогда как мужчины только тем и заняты, что все проси… просиживают и просаживают!
— Не все мужчины, — рассмеявшись, уточнила Ребекка.
