самым влиятельным людям.
Услышав это, Ребекка почувствовала, как в мозгу у нее зазвенели тревожные колокольчики. Но им было не омрачить охватившей ее радости.
— А как ты провела день? — соизволил полюбопытствовать Бальдемар.
— Мы с нянюшкой любовались достопримечательностями, — ответила ему дочь. — А еще я немного почитала.
Этой ночью сон, приснившийся Ребекке, начался в пугающем молчании появлением мгновенных образов, которые вспыхивали перед ней и во время недавней лихорадки, неузнаваемые и загадочные, но исполненные смутной угрозы. Она словно погрузилась в водоворот видений и еле-еле могла бороться, пытаясь выплыть.
Затем зазвучала музыка, сперва еле слышная на фоне всеобщего молчания, но становящаяся с каждым мигом все громче и все прекрасней. Никогда в жизни Ребекка не слышала подобной музыки — та легко подавляла лихорадочную активность окруживших девушку видений и как бы укрощала их. И вот водоворот застыл — и на смену ему пришло неописуемо прекрасное зрелище: медленно струящая свои воды река, деревья в цвету, легкий ветерок и ощущение полного безмятежного покоя охватило Ребекку, стоило ей перенестись в этот изумительный край.
И тут появилась Санчия. Прядущая улыбалась, и глаза у нее горели, но когда она заговорила, выяснилось, что говорит она не своим голосом.
«Наберись терпения, малышка. И не грусти. Со временем ты поймешь. — Интонации ее голоса напоминали музыку, по-прежнему не умолкавшую вокруг Ребекки. — Подлинное волшебство являет себя, и правду не дано скрыть навеки».
Затем образ Прядущей Сновидения исчез; пару мгновений спустя смолкла и музыка. Проснувшись, Ребекка почувствовала такой покой и такое блаженство, каких не испытывала уже давным-давно. Совет волшебницы пришелся ей по вкусу, и она приняла его, без каких бы то ни было дополнительных расспросов и уточнений, решив следовать ему с предельной последовательностью.
Ребекка по-прежнему полагала, что ее мать мертва в общепринятом смысле слова, и вместе с тем осознавала, что та исчезла не полностью и не бесследно. И во сне Санчия говорила с Ребеккой голосом матери, из-за чего сила ласкового внушения оказалась особенно действенной.
«Она стала частью Паутины, — подумала Ребекка. — Но волшебство вернуло ее обратно».
Наутро нянюшка позволила Ребекке ускользнуть от себя сравнительно просто: старуха все еще не оправилась от утомительного путешествия и от последствий сна на каменной скамье накануне. Бальдемар, у которого вновь нашлись какие-то дела, ушел рано, так что Ребекка получила возможность провести день как заблагорассудится. У нее не было никаких планов на время, остающееся до встречи с Милденом, поэтому утренние часы ушли на бесцельную прогулку по улицам города.
Хотя мысли о предстоящем посещении Архива и отвлекали девушку, она не могла не обратить внимание на то, что в городе полно солдат, как пеших, так и конных, причем создавалось впечатление, будто они все прибывают и прибывают. Подобная активность воинства не слишком нравилась горожанам, большинство из них пребывало в некоторой растерянности. При появлении солдат улицы замирали и пустели, затем снова заполнялись народом, который встревоженно перешептывался. Слухи, докатившиеся даже до такой глухомани, как Крайнее Поле, здесь, в столице, гуляли вовсю, и Ребекка почувствовала, что мало-помалу начинает разделять общее беспокойство.
Хотя, с другой стороны, в городе шла обыденная жизнь, люди продавали и покупали всевозможный товар буквально на каждом шагу. И хотя на Ребекку посматривали с интересом, обратиться к ней никто не смел, и она, соответственно, могла предаваться наблюдениям и размышлениям.
В Архив она пришла к полудню. К ее великому облегчению, Милден уже поджидал ее у главного входа. Сердечно поздоровавшись с девушкой, он торопливо провел ее в собственное царство. Здесь он предъявил Ребекке огромное количество книг, которые даже не уместились у него на рабочем столе и были, поэтому разложены на двух соседних. Многие книги уже были раскрыты на страницах, которые должны были заинтересовать Ребекку.
— Ну и ну! — воскликнула Ребекка.
И подумала: «С чего же начать?»
— Они частично повторяются, правда, кое с какими отклонениями, — весело указал архивариус. — То немногое, что тесно связано с Крайним Полем, я для вас отметил, но что касается Дериса, преданий о нем, как вы сами видите, более чем достаточно.
— Вы, должно быть, трудились всю ночь!
Почти всю, — столь же радостно подтвердил он. — И мне это чрезвычайно понравилось. Позвольте ввести вас в курс дела, в общем, и в целом, а уж потом сами решайте, на чем вам стоит сосредоточиться.
Следующие несколько часов незаметно пролетели за увлекательной беседой о мифологии и истории легендарного Дериса. Говорил главным образом Милден, то и дело ссылаясь на какую-нибудь из множества припасенных им к этой встрече книг, тогда как Ребекка внимательно слушала и время от времени задавала уточняющие вопросы. Разговор настолько захватил девушку, что она чуть было, не забыла об изначальной цели своего визита, но, в конце концов, задала вопрос и о легенде, связанной с тем, что Дерис некогда находился на дне морском. В связи с этим она изложила Милдену все, что ей было известно, опустив лишь упоминание о некоей Ребекхе. Архивариус, выслушав ее, покачал головой.
— Ни о чем таком мне никогда не доводилось слышать, — задумчиво проговорил он.
— Но это же вроде бы распространенное предание? — воскликнула Ребекка. — Оно даже существовало в нескольких версиях.
— А откуда вы это знаете?
— Я… мои источники…
Она смутилась и замолчала.
— Вы ведь мне не все рассказали, не правда ли?
Архивариус смерил Ребекку пытливым взглядом.
— Точно, не все! — Она улыбнулась. — Возможно, я тоже из секты еретиков!
— Ладно, — в свою очередь рассмеявшись, сказал он. — Как мне представляется, дамы имеют право недоговаривать.
Втайне Милден ломал себе голову не только над причинами ее интереса, но и над причиной и способом того, каким образом «распространенное предание» могло бесследно исчезнуть. Даже прямое применение цензуры едва ли было бы способно полностью стереть память о чем-нибудь и впрямь широко распространенном. И все же он не сомневался в том, что Ребекка ничего не выдумывает. «Возможно, — подумал он, — все еретики и впрямь были безумцами и выдумали эту историю в надежде на то, что она сохранится на века». Впрочем, и ему самому подобное объяснение показалось мало убедительным.
— Что ж, даю вам возможность почитать самой, — предложил он. — Дайте мне знать, если вам понадобится помощь.
— Спасибо.
Ребекке хотелось сказать нечто большее, но нужных слов не нашлось, а Милден уже исчез в лабиринте стеллажей.
Она принялась читать в более полном изложении те же истории, которые вкратце пересказал ей архивариус. Наряду с хорошо знакомыми ей — вроде истории о погребении города под соляной толщей — здесь имелось множество предположений и рассуждений о природе и причине постигшей Дерис катастрофы. Среди них попадались и разумные, и сомнительные, и откровенно нелепые. Самой правдоподобной выглядела теория, согласно которой резкая перемена климата вызвала пересыхание некоего внутреннего моря, что привело к штормам и ураганам, которые понесли соль по небу в гигантских тучах мельчайших кристаллов. Самое нелепое предположение заключалось в том, что луна раскрошилась, и ее обломки обрушились на землю соляным потопом.
Были здесь и рассказы о смерти короля Тиррела и об его погребении. К великому разочарованию Ребекки, она не нашла никаких упоминаний об огромной черной пирамиде. Рассказывалось и о гражданской войне, но большинство связанных с нею страниц Ребекка просто перевернула: история борьбы за опустевший трон была ей уже известна.
