— Там и погиб ваш товарищ? — спросил король.
— Да, — коротко ответил Холмс, вспоминая эти страшные мгновения. — Соль просто смела его.
— Тогда выпьем за упокой его души, за ваше здравие и за новости, которые вы доставили! — провозгласил Монфор.
Пять бокалов были подняты в воздух, мужчины выпили.
— Как нам представляется, соль колебалась всю вторую половину дня и большую часть ночи, — сообщил Пейтон. Покачав головой, он уставился в глубь собственного бокала, казалось, он по-прежнему не верит тому, что видел своими глазами.
— Спустившись с горы наутро, мы были все на взводе, — вставил Милнер. — В особенности из-за того, что лишь один из наших биков уцелел. Но что нам еще оставалось? Ни пищи, ни воды у нас не было, так что мы там долго все равно бы не просидели.
— Кроме того, надо было поразмяться, — ухмыльнувшись, добавил Холмс. — Не самую приятную ночку мне там довелось провести.
— Соль по-прежнему оставалась очень… напряженной, — рассказывал Пейтон. — Но достаточно прочной, чтобы по ней можно было идти.
— И вы, значит, абсолютно уверены в том, что войско Ярласа уничтожено? — спросил Монфор.
— Гибель большинства его воинов я видел собственными глазами, — ответил вожак археологов, — В любом случае, волнение разошлось во все стороны на много лиг с такой силой, что уцелеть не смог бы никто. — И с неожиданной грустью он добавил: — Это меня просто потрясло.
— Тогда все кончено. — Король испытывал невероятное облегчение. Мыслями он уже обратился к не столь драматическим, но более животрепещущим вопросам, которые требовали своего разрешения, но сначала… — Необходимо отпраздновать нашу удачу, — распорядился он.
— Судя по некоторым сценам, свидетелями которых мы стали по дороге сюда, кое-кто уже празднует, — заметил Холмс.
— Вот и прекрасно! — воскликнул король. — Давайте к ним присоединимся!
Добрые вести разлетелись со скоростью лесного пожара и вызвали одинаковый восторг как у воинов, так и у мирных обывателей. Главный пир решено было задать в замке, а в городе и в шатрах войска празднование уже шло вовсю. Единственным человеком, который не разделял всеобщего ликования, была Ребекка. Услышав победные новости, она восприняла их исключительно как предостережение: на самом деле все только начинается.
Но даже ее самых преданных союзников — Эмер и Галена — захлестнула волна общего веселья, хотя и возразить Ребекке им было нечем.
— Вам просто хочется верить в то, что все закончилось, — накинулась она на друзей. — А на самом деле это далеко не так!
— Ну, по меньшей мере, одной угрозой королю стало меньше, — заявила Эмер. — Этому-то хоть можно порадоваться?
— Мне надо повидаться с ним, — внезапно объявила Ребекка и, не произнося больше ни слова, удалилась.
Монфора она застала в королевских покоях. Сидя в одиночестве, он читал донесения. Когда девушка вошла, Монфор поднял голову, поглядел на нее и улыбнулся.
— Боги на нашей стороне, Ребекка, — заметил он. — Разве это не чудесно?
Она молча застыла на месте, будучи не способна ответить улыбкой на улыбку.
— А почему такой строгий вид?
Король поднялся с места и пошел к ней навстречу.
— Это еще не закончилось, — тихо сказала она.
— Что не закончилось?
— Это только начало наших несчастий, а вовсе не конец.
— Уж не пытаешься ли ты?.. — начал было он.
— Да! Пытаюсь! — с неожиданной яростью воскликнула она. — Неужели вы не видите? Вашим главным врагом был вовсе не Ярлас. Хорошо, его войско уничтожено, но что произойдет теперь?
— Теперь я отпраздную собственную удачу, вернусь в столицу и постараюсь воссоединить страну, — вновь улыбнувшись, ответил король.
— Не уезжайте!
Ее охватил внезапный страх.
— Но меня ждут дела, Ребекка, — спокойным голосом сказал король.
— Но еще же не закончилось, — повторила она. — Истинная битва еще и не начиналась.
— Прошу тебя. Довольно этих фантазий! — Впервые за все время знакомства она расслышала в голосе короля нотки гнева. — Или ты не веришь словам друзей Галена?
— Конечно же верю. То, что они видели, произошло на самом деле…
— Ну так что же?
— Даже этим людям не дано заглянуть в будущее.
— А тебе дано? — полунасмешливо, полурассерженно спросил король.
— Да, — потупившись, ответила Ребекка. И тут же поспешила добавить: — Самую чуточку.
— Тогда тебе должно быть известно, что завтра утром я уезжаю. Как бы мне ни хотелось…
— Неужели можно быть таким глупцом! — яростно выкрикнула она.
— Моя госпожа, даже у королевской учтивости имеются свои пределы, — холодно указал Монфор.
— Прошу прощения. — Но по ее тону эти извинения нельзя было счесть искренними. — Все дело в том, что я знаю: настоящая война еще впереди и, по некоторым причинам, моя собственная роль в ней окажется решающей.
Теперь она говорила умоляюще и выглядела такой юной и такой беззащитной. Ее слова тронули короля, но это вовсе не означало, что он готов согласиться со смыслом сказанного.
— Но как такое может быть, Ребекка? — ласково спросил он.
— Не знаю, — растерянно ответила она. — Мне вовсе не нужна эта роль. Она такая трудная…
— Ты находишь собственную роль трудной? — гневно воскликнул король, его терпение наконец иссякло. — А каково, по-твоему, приходится мне? Я скован правилами и традициями, со всех сторон ко мне лезут с советами — и большинство из этих советов совершенно бессмысленно. Я борюсь с равнодушием и со своекорыстными интересами — а сталкиваться и с тем, и с другим мне приходится буквально повсюду, я не столько живу, сколько поддерживаю и выравниваю баланс общественных интересов. Ярласу, по крайней мере, хватило смелости пойти против меня в открытую. Боги! Как мне хотелось бы походить на собственного отца. Он терпел всеобщую несправедливость — и вовсе не считал это тяжким делом.
— Я рада, что вы не похожи на него, — вставила Ребекка, когда король остановился, чтобы перевести дух.
Их глаза встретились, и когда король заговорил вновь, в голосе его послышалась глубокая грусть.
— Так почему же ты хочешь отвлечь меня от всех моих дел вещами, которых нет в реальном мире?
— Мои сны реальны, — возразила Ребекка. — И предания реальны. И надписи на камнях — тоже… Возможно, мы не способны прикоснуться к ним или их увидеть, но тем не менее они существуют.
Монфор растерянно покачал головой, и Ребекка сочла это проявление слабости удобным моментом для решающего натиска.
— И почему соль пришла в такое волнение? — спросила она. — Раньше ведь не наблюдалось ничего подобного. А что, если я права? Что, если и впрямь к вам на помощь должно прийти волшебство? Или вы заупрямитесь и будете отказываться до тех пор, пока не станет слишком поздно?
— Миром правят люди, а не волшебники, — ответил король.
— Но если люди, значит, не только мужчины, но и женщины. Вот и позвольте мне помочь вам, — взмолилась Ребекка.
— Где же это я слышал такое раньше? — неожиданно рассмеялся неженатый король.
— Не смейтесь надо мной!
— Что ты! Я бы ни за что не осмелился.
Но на губах у него по-прежнему играла улыбка.
— Тогда я и без вас обойдусь, — окончательно разъярившись, объявила Ребекка. — Колдуны помогут
