наслышан о них.
- Ну да, больно, - несколько недоумённо ответил я.
Вопрос Бертона заставил меня на пару секунд забыть о парне-призраке, сидевшем справа, метрах в двух от меня. Что-то не то с ним было. Его окружала странная пустота. Так что, едва ответив капитану на его, в общем-то, праздный вопрос, я хотел снова вернуться к призраку справа.
Обернулся. И наткнулся на его глаза. Они быстро обшаривали моё лицо - буквально метались по нему. Заворожённый этим хаотичным движением, я собирался спросить, что с ним (странная пустота не пускала меня в его личное информационное поле), как вдруг его глаза замерли на точке чуть выше моей левой брови - и расширились.
Мгновение - и моё лицо взорвалось давно забытым ощущением взрыва прямо в лицо. Раздирающая сверху донизу боль раздавила тело, перемолола его в адской мясорубке. И больше я тела не ощущал… Я сидел в привычном 'лотосе', не в силах пошевельнуться и чувствовал только лицо, заливаемое кровью… И смотрел.
Мартин вскочил - и в прыжке попытался исчезнуть. Выстрел. Тело мальчишки, уже полупрозрачное, грохнулось из пространства, в котором он было пропадал.
Кэвин не успел среагировать вообще. К нему подскочили сзади, пока он только непонимающе оглядывался, ударили по затылку… Обоих мальчишек схватили за шиворот и потащили.
Ребята у вертолёта вскакивали - и один за другим падали под пулями и под невидимыми тончайшими излучениями ментала, которыми их сбивали с ног. Карл, побежавший в сторону деревьев Мёртвого леса - укрыться, споткнулся на бегу, упал - и больше не двигался.
- Этих, всех троих, в вертолёт - и быстро на полигон, за образцами! - услышал я голос Бертона. Он нагнулся ко мне и ухмыльнулся: - Неплохо поигрались, а?
Кровь уже заливала моё лицо так, что приходилось закрывать глаза, но главное я успел заметить: передо мной была не команда молодых призраков - недавних юниоров, как я считал с поверхностного слоя их энергополей. Теперь, когда им не надо прятаться, я разглядел их суть: это матёрые призраки - накачанные стимуляторами по самое не могу, действующие на таких имплантатах, что обычного человека они превратили бы в откровенного дебила.
Но я только смотрел - и продолжал умирать.
20
Можно перетерпеть боль, когда из тебя выдерут вживлённую в кожу проволоку. Но когда её продолжают выдирать каждые пять-шесть секунд… Рывком… Раскрывая лицевые нервы и будто стегая по ним обнажённым электропроводом… И меня било и трясло - каждые пять-шесть секунд, словно той же проволокой простреливали сверху донизу, от головы до пяток, а там уж, в пятках, она взрывалась и взрывала меня самого на мельчайшие частички. Я считал. Считал время - от удара до белых искр, будто выжигающих мозги, - до постепенного появления перед глазами нормального мира, который держался лишь до следующего удара. Это единственное, что я сейчас в состоянии сделать. Механически считать секунды.
Мной занимались двое видящих. Один - тот, что бил по точке, вызывающей яркое кинестетическое воспоминание тела о том, как Карл выдрал из меня тату. Мастер своего дела: он держал меня на острой грани между обмороком и сознанием, к которому я почти возвращался к пятой-шестой секунде. Второй мелькал к моим последним секундам реальности, и разглядеть его я не мог. Но постепенно уловил, что именно он меня парализовал.
В вертолёт внесли так: кто-то, кого я вообще не видел, поднял меня под мышки и, прижав к себе одной рукой, так и понёс, а видящие шли с обеих сторон, всё взглядывая и взглядывая на меня… Убивая и убивая…
Думать - не мог. Видел - проблесками.
Внесли, открыв двери в грузовое отделение, откуда нам навстречу выкатили джип. И - оставили его. Освобождались от лишнего груза. В пассажирском отсеке меня ремнями - по рукам-ногам и крест-накрест по телу - плотно прикрутили к скамье, ещё раньше сунув в зубы ремень, чтобы не прикусил язык или не кричал во время конвульсий.
Видящие сели напротив. Мальчишек, не церемонясь, швырнули к их ногам так, чтобы я их видел. Кэвин в сознание так и не пришёл. Мартин - не знаю, но в один из проблесков сознания я заметил, что ниже колен ноги мальчишки почернели от крови.
Моя собственная кровь, не переставая, текла из рассечений кожи. Я не хотел закрывать глаза, но просто вынужден был это сделать, когда кровь собралась в уголках и начала склеивать веки… Три… Четыре… Пятая секунда… Я напрягся. Лицо взорвалось, но не от внутренней боли. От пощёчины. Распахнул веки. Капитан. Брезгливо стаскивает с руки замаранную моей кровью перчатку. Дождался, пока мои глаза сфокусируются на нём.
- Глаза - не закрывать! Иначе…
И он продемонстрировал мне, что - иначе: развернулся к лежащим под ногами призраков мальчишкам - и ударил Мартина ногой под дых. Я задохнулся. Как будто ударил меня.
… Седьмая… Восьмая?! Девятая!
Вертолёт поднялся на десятой секунде полного сознания. Разворачиваясь к полигону, призрак- вертолётчик наклонил корпус машины… Моя голова словно качнулась назад - успелось за те секунды, которые для меня стали мгновенным приходом в сознание. Всё. Я заблокировался, отстранившись. Моё тело продолжало биться и дёргаться в болезненных конвульсиях - на чистых рефлексах от внешнего раздражения (мягко говоря), но теперь я мог думать… Знать бы раньше, что нельзя закрывать глаза…
Время - понять ситуацию.
Итак, разработчики приёмов для призраков придумали кое-что новенькое, от чего не был застрахован даже Карл. Или у призраков есть специализации, о которых всех не оповещают. Я-то думал, призраки - бойцы только против сим-вормов… Кстати, о Карле. Я видел, как он словно споткнулся, но… Ранен? Убит? Симулировал?
На пацанов не смотреть. Эмоций не могу сдерживать. А это сейчас опасно. Капитан и так, заставив меня испытывать острую боль и находиться в полубессознательном состоянии, пошёл на такой риск, размеров и последствий которого он ещё не представляет. Впрочем, и не догадывается о том… А если меня точно лишат сознания… Или я слишком хорошо думаю о себе, или Сцилле не жить.
Знать бы, сколько ребят из переселенческого десанта осталось в живых.
'Брис…'
Голос Мартина прозвучал непривычно. Шёпот. Хотя, телепатируя друг с другом, мы привыкли общаться, как в реальности, говоря в полный голос. Почему же он шепчет? Боится телепатов среди призраков? Вряд ли. У нас с младшим братом личный канал, давным-давно настроенный специально только на нас двоих.
В следующее мгновение я похолодел: он не может даже мысленно говорить в полный голос - от боли… Он ещё ребёнок. Мы учились блокировать боль, но он не может собраться с силами. При такой-то боли … Господи, как же помочь.
'Брис, только не умирай…'
Облегчение окатило меня такой волной, что скрыть удалось её с трудом.
'Я тебе покажу - 'не умирай'! Быстро, пока на тебе нет направленного внимания, начинай унимать боль и исцелять раны! Много их у тебя?'
'Бри-ис!..' - уже ликующий мысленный вопль успокоил сердце и душу.
'Тихо, Мартин, тихо. Что с Кэвином?'
Через паузу: 'Его отключили надолго'.
'Что ж, может, и к лучшему. Начинай работу над повреждениями'.
Итак, мы летим назад, к полигону. Капитан, кажется, думает: я пошутил насчёт того, что веду сим- вормов за собой. Шантажировал, типа. Чтобы, когда драться - дрались бы все… Сколько нам дал Данияр до
