самых любимых модельеров его матери.
— Мне кажется, что ее модели довольно дорогие.
— На самом деле я купила это платье на распродаже. — Кейтлин сделала глоток и смахнула волосок с платья. — На нем еще остались ярлычки.
Забыв о своих травмах, Клэй потянулся, чтобы поставить банку на стол. Острая режущая боль пронзила его грудь, рука повисла, задев банки и стопку подставок под стаканы, все посыпалось на пол.
— Вам плохо? — тревожно спросила Кейтлин.
— Все в порядке. — Стиснув зубы, он пытался преодолеть боль.
— Я помогу. — Кейтлин вскочила, и, опустившись на колени, принялась вытирать пролившееся пиво. Нужно было еще собрать подставки.
— Я подниму их…
— Нет, я сама. — Она наклонилась, и в этот миг их руки соприкоснулись. Его будто ударило током. Клэй резко поднял голову. Их глаза встретились.
— Кейти?
— Кейтлин, — задыхающимся голосом поправила она. Ее щеки пылали. — Я соберу остальные.
Она быстро подняла оставшиеся подставки. Не сводя с Кейтлин глаз, Клэй положил их на стол.
— Спасибо.
— Их было не так уж много, — с нервным смехом сказала Кейтлин.
— Я не имею в виду подставки.
— А что? — Кейтлин подняла голову.
— Спасибо за все. За заботу, за то, что вы пришли и составили мне компанию, — мягко произнес Клэй.
Авария, в которую он попал, была несерьезной, но он нуждался в помощи Кейтлин. Что бы он делал без нее? Разве он смог бы сам промыть и забинтовать свои раны? А после обеда он почувствовал себя в десять раз лучше, хотя прежде ни за что бы не стал есть такие высококалорийные блюда. Отнесся бы он так, как она, к чужому человеку? Клэй был далеко не уверен в этом и поэтому еще острее ощущал благодарность за ее доброту.
Но не это чувство волновало Клэя, когда его взгляд погрузился в глубину ее глаз. Не раздумывая, он взял Кейтлин за руку и привлек к себе. Мягкий свет разливался по комнате, и воздух был напоен ароматом жасмина.
— Не думаю, что это хорошая мысль, — прошептала Кейтлин, не пытаясь сопротивляться.
— И я так полагаю. — Клэй откинул непокорную прядь с лица Кейтлин. Ее волосы были мягкими и блестящими, как шелк. — Но сейчас это меня не волнует.
— Клэй? — Глаза Кейтлин сияли, как изумруды, а губы — алые, словно спелая клубника, — манили к поцелую.
Она облизнула их кончиком языка, и в этот момент Клэй решился. Он наклонил голову, прикосновение его губ было легким и нежным. Он ощутил привкус — нет, не клубники, а мяты. Этот поцелуй был сладостен, но он жаждал большего.
Клэй снова поцеловал ее, на этот раз долгим глубоким поцелуем. Губы Кейтлин податливо разомкнулись, уступая настойчивости его языка, и она встретила его с неудержимой страстью, ничем не напоминающей их первый нежный поцелуй.
Он привлек ее к себе еще ближе, лаская густые волосы одной рукой. Другая рука медленно продвигалась к ее груди. Всем телом Клэй прижался к Кейтлин, пытаясь опустить ее на диван.
Близость женской плоти зажгла огонь в его крови. Клэй хотел обладать Кейтлин. Здесь и сейчас.
— Кейти, Кейти, я так хочу тебя!
Внезапно она увернулась от его поцелуя и, упершись рукой в грудь Клэя, с силой оттолкнула его от себя.
Клэй тотчас выпустил ее из объятий. С пылающим лицом и горящими щеками Кейтлин, пошатываясь, поднялась на ноги.
— Уже поздно. — Она провела рукой по платью и пригладила волосы. — Я пойду.
— Пожалуйста, останься! — Он поднял руки, как бы сдаваясь в плен. — Я постараюсь держаться на расстоянии.
— Спокойной ночи. — Кейтлин сверкнула улыбкой и выскользнула за дверь.
Девушка буквально слетела вниз. Прислонившись к старой деревянной опоре гаража, Кейтлин стояла, затаив дыхание и краснея от чувства вины.
Куда девался ее здравый смысл? Заниматься любовью на диване с парнем, которого она едва знает, — это верх глупости!
Нельзя отрицать, что Клэй очень привлекателен и, бесспорно, умеет целоваться, но ведь она познакомилась с ним совсем недавно. И, несмотря на то, что он, кажется, действительно хороший парень, она не должна иметь с ним никаких отношений.
Это означает, что ей нужно заставить Клэя Рейнольдса не распускать руки. Через шестьдесят пять дней у нее начнется новая жизнь, поэтому Кейтлин не нужно никакое осложнение, каким бы красивым оно ни было.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Клэй остановился перед дубовой дверью с матовым стеклом и поднял руку, чтобы поправить галстук. Таким же машинальным жестом он пригладил волосы.
Правда, предстоящий разговор вовсе не напоминал привычное интервью. На нем не было галстука, и не было причин волноваться. Судя по людям, повстречавшимся ему по дороге в заводской отдел кадров, он сделал правильный выбор, облачившись в футболку и джинсы. В другой одежде он бы выглядел нелепо.
— Могу я быть чем-то вам полезен?
Клэй обернулся. К его великому удивлению, перед ним стоял безупречно одетый мужчина в легком сером костюме и галстуке от Роберто Кавалли.
— Вы ищете что-то? — повторил он, не дождавшись ответа. — Или кого-то?
На месте Клэя любой смутился бы, но он непринужденно улыбнулся.
— Я пришел насчет работы.
— Вы попали по адресу, — улыбнулся мужчина в ответ. — Отдел кадров за этой дверью.
— Замечательно!
Клэй с трудом сдерживал желание рассмотреть незнакомца. Он мог бы поклясться, что они уже когда-то встречались. Должно быть, та же мысль шевельнулась в голове его собеседника, потому что вместо того, чтобы идти дальше, мужчина замешкался, задумчиво глядя на Клэя.
— Мы не знакомы?
Внезапно Клэй вспомнил. Они не только встречались — их пути пересеклись в административном офисе корпорации Маккэшлина. К счастью, встреча длилась недолго, да и произошла она года три назад.
— По-моему, нет, — ответил Клэй, радуясь, что отрастил волосы. — Я приехал на прошлой неделе, и я не местный.
— Я тоже. — Мужчина протянул руку. — Джон Карпентер.
Джон Карпентер! Когда-то он был «золотым мальчиком» в «Маккэшлин энтерпрайзиз». Он славился деловой смекалкой и выдержкой в затруднительных обстоятельствах; поговаривали, что у него был бы прямой путь в руководство, носи он фамилию Маккэшлин.
Когда-то Джон Карпентер, к которому хорошо относился Эндрю Маккэшлин, действовал Клэю на нервы, потому, что в то время все, что касалось его, Клэя, казалось, раздражало отца. К тому же их встреча произошла при далеко не благоприятных обстоятельствах.
Вспоминая, как он был тогда груб с Карпентером, Клэй испытывал стыд. Но последней каплей
