отметить.
Меня охватило чувство щемящей жалости, и я отправилась на поиски племянника.
Из самых лучших побуждений эта простая женщина сначала предостерегает меня от общения с ловеласом Вэнсом, потом неожиданно намекает на то, что Родни живет ненормальной для его возраста жизнью затворника. Я уже устала! Почему вмешиваются в мои дела? Пусть миссис Макалистер оставит меня в покое! Что касается Вэнса, то ее беспокойство нелепо и смехотворно. А вот о Родни действительно надо подумать.
Племянник, как тряпичная кукла, тоскливо висел на воротах. У него был жалкий, потерянный вид. Услышав мои шаги, он оглянулся, лицо его оживилось.
— Тебя угощали пирогами у Эшморов?
— Да, разными, — улыбнулась я.
— Вэнс там был? — нахмурившись, спросил мальчик.
— Конечно.
— Надеюсь, мамочка не выйдет за него замуж. Но миссис Кларк говорит, что точно выйдет. Как только мы переедем в Эшмор-Хаус, она уйдет с фермы.
— Понятно, ты ведь дразнишь коров, и она в ужасе от того, что ты будешь все время совершать набеги на ферму.
— Не буду. Я слышал, мама говорила Вэнсу, что отправит меня в интернат, — сказал он, просунув ногу между планками ворот.
Меня совершенно не удивило намерение сестры отослать сына куда-нибудь подальше, чтобы ничем не омрачать тихое семейное счастье.
— А может, тебе бы там понравилось?
Родни в задумчивости болтал ногой, а у меня сердце сжалось, когда я увидела его изношенный, протертый башмак и огромную дырку в носке.
— Не знаю, — вяло ответил он. — Боюсь, я им там, в интернате, не понравлюсь.
— Почему ты так думаешь, Родни?
— Меня и здесь в школе никто не любит, — нахмурившись, признался он.
— Все потому, что ты нарочно ведешь себя плохо, — строго заметила я.
— Неправда, это не так! — запротестовал он с неожиданной горячностью.
— Миссис Макалистер говорит, что у тебя скоро день рождения. Почему ты сам мне не напомнил?
— А какой день рождения без гостей?
— На этот раз праздник будет, и ты можешь позвать мальчиков из школы, — твердо сказала я.
— Правда?! Можно?! — вскричал Родни, его щеки порозовели от возбуждения, лицо озарилось надеждой. — Можно я приглашу Филлипса?
— Конечно, всех, кого захочешь.
Мальчик спрыгнул с ворот.
— Побегу расскажу миссис Макалистер, пусть приготовит торт и желе! — Он буквально кричал от восторга.
— Не торопись, надо немного подождать.
Но Родни уже мчался к дому, на бегу испуская дикие радостные вопли. Я медленно последовала за ним. Внезапно я почувствовала себя страшно одинокой. Этот аккуратненький, чистенький домик, утопавший в бело-розовой пене цветущих деревьев, не имел ко мне никакого отношения. Я здесь чужая и скоро навсегда покину эти места. Черри-Коттедж и поместье превратятся для меня лишь в воспоминание. Я поежилась как в ознобе. Холодный порыв ветра пронесся надо мной, взметнув опавшие лепестки, раскачав лиловые кисти сирени. И вдруг мне до боли захотелось обрести надежный приют в этом тихом домике. А все остальное совершенно не важно!
Вэнс отбыл, в Лондон, преследуя свои тайные интересы. Чем меньше я буду его видеть, тем лучше. Почему же тоскливо сжимается сердце? Какие предчувствия теснят грудь?
Глава 6
Прошло несколько дней. И я разглядывала открытку от Эверил. Размашистый, неровный, почти детский почерк вполне соответствовал ее экспансивной натуре: «Встретила потрясающего мужчину. Но Вэнсу он и в подметки не годится. Надеюсь, ты ладишь с Родни».
Я понимала, что сестру мало заботили мои взаимоотношения с племянником. В настоящее время она была целиком поглощена «потрясающим мужчиной».
Взяв корзинку, я оправилась в сад. Скоро лето вступит в свои права. Все вокруг пестрело сочными, яркими красками. Я нарвала букет золотисто-коричневых желтофиолей и огромную охапку белой и лиловой сирени.
Я расставила цветы по всей гостиной, и вскоре воздух наполнился чудесным медвяным ароматом.
— Ах, как хорошо! — искренне похвалила мою работу миссис Макалистер. — Я обожаю сирень. А вот миссис Этертон цветы вообще не интересовали, все вазы обычно пылились в шкафу.
— В саду образцовый порядок, — заметила я. — Видимо, кто-то за ним ухаживает.
Экономка кивнула:
— Мистер Вэнс отдал распоряжение одному из своих садовников, и тот раз в неделю работает здесь. Представляете, я ни разу не видела, чтобы миссис Этертон сорвала хотя бы ромашку…
Естественно. Эверил любит украшать только саму себя. В юности она часами сидела у себя в комнате перед туалетным столиком, экспериментируя с косметикой и совершенно не замечая пыли на мебели и кип грязного белья.
— Ну, я побегу, — заторопилась миссис Макалистер. — Хотите верьте, хотите нет, но к вам до заката придет гость.
Ее слова прозвучали как заклинание — я не могла скрыть своего изумления.
— Только не говорите мне, миссис Макалистер, что вы наделены от своих шотландских предков даром ясновидения.
— Боже мой, конечно нет. Такими делами пусть занимаются великие горцы. Я же жительница долины. Я сама не очень-то верю во все эти предсказания, глупости все это!
— А откуда же вы знаете, что ко мне кто-то придет?
— Вчера я была у миссис Вильсон и слышала, что мистер Вильсон собирается зайти в Черри-Коттедж во второй половине дня.
— А кто это? — удивилась я.
— Архитектор, это его красные виллы стоят за городом.
— О! — протянула я, моему разочарованию не было предела.
Все-таки Вэнс намерен осуществить свой план! У меня упало сердце: этот бездарный архитектор точно изуродует милую красоту Черри-Коттедж.
— Хозяин хочет расширить площадь дома по просьбе Эверил. Пожалуй, это и неплохо. Родни сможет играть в новой комнате, смотреть телик, у него будет больше свободы, его будут меньше шпынять… А уборка станет сплошным удовольствием: окна во всю стену, современная мебель, никаких ловушек для пыли, — объяснила она, потом собрала свою сумку и вскоре ушла.
Во второй половине дня действительно объявился Вэнс в сопровождении нервного и суетливого архитектора. После церемонии знакомства мистер Вильсон стал производить замеры и расчеты.
Вэнс заметил открытку и наверняка узнал своеобразный почерк Эверил.
— Я получила послание от Эверил, похоже, она отлично проводит время, — как ни в чем небывало сказала я. Интересно, как бы он среагировал на сообщение о «потрясающем мужчине»?
Вэнс неожиданно улыбнулся, черты лица разгладились, и во взгляде появилась какая-то
