Так что отныне все свободные вечера — в распоряжении Максин. От осознания этого стало особенно тоскливо.
Но что же ей делать?
Максин вспомнила, как Нэнси шутила по поводу гадания. В чашке еще оставалась чайная гуща. Может, и в самом деле есть способ гадать на ней? Может, это помогло бы найти ответ на вопросы… Например, как ей следовало поступить с Джералдом.
Максин перевернула чашку на блюдце. Заварка оказалась на блюдце, и Максин с напряжением стала вглядываться в нее. Разумеется, там ничего нельзя было рассмотреть. Может, это неправильный способ? Может, стоило выплеснуть заварку на стену, а потом пытаться истолковать получившийся «рисунок»?
Хватит. Это всего лишь заварка. Она может дать вкус, цвет, запах, хорошее настроение, даже заряд бодрости… Но не даст ответов на вопросы, которые можно задать только своему сердцу.
Жаль, что все закончилось так нелепо. Завтра придется с самого утра идти в лавку. Наверняка стажеров там уже не будет. Или Джералд не связывался с ними? В любом случае, даже если там все по- прежнему, придется поговорить с ними самой. Придется вернуться к жизни, которая была до Джералда.
А ведь ее жизнь действительно сильно переменилась с его появлением…
Надо брать себя в руки.
Пора что-то делать.
Но что? Ничего не хотелось. Ни есть, ни спать, ни силком загонять себя в душ. Можно отправиться в бар и напиться — тогда станет легче, но лишь на время. Заодно можно отыскать неприятностей на свою голову.
В дверь позвонили.
Максин сорвалась с места как ненормальная. Неужели Джералд совладал со своими принципами и решил пойти на примирение? Конечно, это он! Кто же еще способен оказаться у нее под дверью в такое позднее время?..
— Но как ты умудрился так неожиданно приехать и даже никого не предупредить об этом? — в который раз недоуменно спросила Максин.
Йен весело блестел темными глазами, сидя на высоком крутящемся табурете. Его темный деловой костюм, пиджак которого был небрежно расстегнут, казался вырезанным из глянцевого камня, настолько он был респектабельным и представительным.
Максин на скорую руку нарезала овощной салат.
— Я же говорю, — терпеливо повторил Йен, — выдалась срочная командировка.
— Ты мог хотя бы отправить имейл!
— Нет, не мог. Времени хватило только на то, чтобы собрать документы. Никто не ожидал от этой фирмы такого форс-мажора. И весь день я провел там. Не обедал, не пил кофе — было не до того. Пытались предотвратить все возможные последствия.
— Предотвратили? — сочувственно спросила Максин. Она обнаружила в холодильнике початую упаковку ветчины в нарезке.
Йен покачал головой:
— Нет, не совсем. Рабочий день имеет свойство заканчиваться, и банки не обязаны функционировать до утра лишь потому, что у нас проблемы. Так что завтра — снова в бой. Но я надеюсь, что пик кризиса миновал.
— Значит, ты решил остановиться в гостинице.
— Максин, где же еще мне останавливаться? Моя фирма оплачивает все расходы. Разумеется, я навестил твоих родителей. Принес им цветы, пирог и вино. А как только освободился, примчался к тебе. Прости, что так поздно…
— Ничего. То есть… Если бы ты не пришел, я просто не знала бы, что делать! Я чувствовала себя просто ужасно.
Йен вгляделся в Максин пристальнее.
— Детка… Что случилось? Некоторые из наших телефонных разговоров последних дней меня беспокоили, но я не думал, что дело зайдет так далеко.
Максин открыла было рот, чтобы коротко и по существу рассказать о ссоре с Джералдом, но не выдержала и расплакалась.
Йен немедленно оказался рядом, вынул из ее рук нож и помидор.
— Так ты зальешь весь салат слезами, а мне вполне хватит природной соли. Выкладывай, что здесь произошло.
И Максин вывалила на него всю историю, от начала и до конца, включая подробности, которые Йен уже слышал раньше, детали, о которых он не имел ни малейшего понятия, и суть решающей ссоры. На поверхность со дна всплыли обида, недоумение, гнев, злость и раздражение. Максин всхлипывала все тише, но говорила все торопливее. Свою обвинительную речь она окончила словами:
— И как с ним после этого жить? Это совершенно невозможно!
Йена оказалось довольно трудно сбить с толку.
— И ты его любишь.
— Да… — печально проговорила Максин.
— Сделай первый шаг. Будь умнее.
Максин с возмущением посмотрела на брата:
— Ты предлагаешь мне это после всего услышанного?!
В назначенное время Максин села в такси.
Йен сегодня вечером должен был улетать из Эдинбурга. Он хотел поужинать с ней напоследок. Почему-то выбрал один из самых атмосферных ресторанов в городе, видимо, из любви к итальянской кухне. Максин пришлось соответствовать внешне: черное платье с высоким разрезом, розовые туфли, розовый клатч, красивый комплект украшений — колье и серьги с розовыми камешками; яркая помада, почти алая. Это платье Максин покупала для ужина с родителями в четверг. Просто ничего более подходящего для этого итальянского ресторана у нее не нашлось.
Ужин в четверг…
Максин чувствовала, как все внутри холодеет при одном воспоминании о предполагаемом ужине. Как теперь она появится у родителей в одиночестве? И как скажет, что вовсе не выходит замуж?
Ладно. Сегодняшний вечер ей, по крайней мере, предстояло провести в приятной компании любимого брата.
Максин отыскала вход в ресторан, сообщила администратору, что ее ждут в зале для некурящих. Администратор лично проводила ее к…
Минуточку, но столик был почему-то не на двоих. Из-за спины администратора, обтянутой атласным пиджаком, Максин могла видеть Йена, который сидел лицом к входу. Но когда администратор отошла…
Йен был за столиком не один.
Хуже того: этот затылок был слишком узнаваемым. Этот затылок, эти плечи…
Это что — розыгрыш? Или они, сговорившись, оба издеваются над ней?
— А что он здесь делает?
— А что она здесь делает?!
Замечательно. Оказывается, Джералд еще и не желает ее видеть. Она только зря потратила время, придя сюда, купившись на это приглашение!
Рассудительный голос Йена отрезвил обоих:
— Послушайте, или вы оба сейчас успокоитесь, мы выпьем по бокалу вина и обо всем поговорим, или улаживайте свои дела сами. Вам явно нужен арбитр, с вашими-то характерами… но если вы не начнете учиться слушать друг друга, то вам не поможет и семейный психотерапевт.
Максин стиснула зубы и села.
Теперь она могла смотреть на Джералда сколько душе угодно. Но смотрела на Йена в ожидании объяснений:
