– Как-как. Нормально. Приняв душ, под одеялом.
– Что с тобой делать, поделюсь родной кроватью, – обреченно вздохнула Эми. – Она у меня большая, практически по диагонали спать можно.
– Как это великодушно с твоей стороны.
– Да ладно, Роланд, оставайся, в самом деле.
– Ты так упрашиваешь, я сейчас дрогну и сдамся…
– Только давай договоримся, чтобы без приставаний.
Роланд как будто даже немного проснулся.
– Вот так вот, категорически и безапелляционно?
– Да, – сказала Эми, глядя мимо него.
– Почему, Эми?
– Разве для тебя не имеет значения, что по ту сторону не будет никакого ответа?
Он пристально посмотрел на нее.
– И зачем мне тогда оставаться?
– Какое корыстолюбие. Брось, не вредничай. Пойдем спать, может хоть к вечеру в себя придем.
– Образ жизни сурка, однако. Ладно, остаюсь, сам не знаю зачем. Но в случае чего я смогу оправдаться тем, что ты сама меня всячески убеждала остаться.
– Вот негодяй!
…Они даже отыскали второе одеяло для Роланда. И через некоторое время он уже спал без задних ног. А вот Эми, как ни странно, совсем не спалось.
Все было хорошо, пока Роланд не дал ей понять, что хочет большего, нежели быть просто друзьями.
Это вызвало у нее какой-то ступор. Она не была к этому готова. Был ли это страх перед тем, что в очередной раз придется довериться, попытаться открыться или же это было что-то другое? Эми не понимала.
Она поворочалась еще немного, потом накрыла голову подушкой, и внутренний диалог отступил, сдаваясь перед крепким сном.
И хватит об этом.
Почему же она ничем не может ответить Роланду?
Одно лишь то, что он не боится чувствовать, проявлять это и действовать в соответствии со своими переживаниями, заслуживает внимания и интереса.
Да и закрыта она отнюдь не из-за того, что еще задевает за живое прошлое и царапают свежие воспоминания. Отрыдавшись, она сделала выводы, усвоила урок и готова шагнуть вперед. Не стала усугублять ошибку, постоянно возвращаясь в мыслях к нереализованной возможности, лелея собственные сожаления. Тот персонаж кажется ей теперь лишь сложенным в форме конфеты ярким фантиком. Внутри фантика, однако, неприятно сквозит пустота.
Пусть так. Но если говорить о настоящем, почему же не получается разобраться в отношениях с Роландом? Почему не удается просто поставить точку? Эми никогда не держалась за людей из нежелания и страха остаться одной, не стремилась к тому, чтобы рядом был хоть кто-то. Если чувствовала, что это не ее – разрывала отношения без промедлений, без сожаления, с непременными извинениями, какими бы обходительными мужчины ни были, сколько бы внимания ни уделяли.
Почему же сейчас она никак не может оторваться от точки, на которой замерла в прострации?
– Сюрприз, – в третий раз повторил Роланд. Его лицо было непроницаемым, но в глазах угадывалось предвкушение авантюры.
– Выкладывай, что задумал, а не то останусь дома, – потребовала Эми, еще не теряя надежды выпытать подробности.
– Если быстро не оденешься, опоздаем, – невозмутимо ответил он.
Эми пожала плечами и отправилась переодеваться.
Отоспавшись после боулинга, они, страдая явным недостатком фантазии, отправились исследовать кинотеатры. Пересмотрев все мало-мальски приличные фильмы, подключили отдохнувшую и повеселевшую фантазию к поиску интересных занятий.
Они наведались в Национальную галерею Шотландии, куда Эми не заглядывала еще со студенческих времен. Побывали на одной из театральных премьер. Испытали реакцию Эми на картинге.
Потом их занесло на вечеринку сальсы, проводимую в одном из уютных эдинбургских клубов. Туда Роланда пригласили страстно влюбленные в этот танец знакомые.
У Эми нежданно-негаданно получался самый настоящий отпуск, незапланированный, но очень насыщенный, и она гадала, сколько еще это может продолжаться.
После чего Роланду позвонили из Греции, и он сорвался разруливать рабочие проблемы. Он отсутствовал целый день, успев, впрочем, мимолетно заглянуть к ней и оставить ей большущий букет трогательных белых тюльпанов с нежным ароматом. Свежих. В декабре. Ее любимых.
Теперь, появившись к ужину, Роланд заставил ее куда-то спешно собираться. Эми натягивала джинсы и размышляла, что он мог придумать на этот раз…
Эми совсем не следила за тем, куда они едут.
– Смотри, какая очередь… – рассеянно заметила она, вылезая из такси.
– Вот она-то нам и нужна.
– Это еще зачем?
– А ты посмотри, куда она направляется.
– Мм?
– Эми, включи мозги. В «The Hub».
– Что мы там забыли?
– Ты меня удивляешь. Там сегодня выступают Brainstorm. Помнишь, ты обмолвилась, что они приезжают в Эдинбург и ты хотела бы пойти? Я взял билеты.
– Роланд! Спасибо. Ну ты даешь! Я, честно говоря, со всеми этими событиями… – Потерявшись в словах, она неожиданно обняла его.
Он не стал прижимать ее к себе в ответ, а просто сказал:
– А поцеловать?
– Нет, какая наглость, до чего корыстные стали люди! – возмутилась Эми. – Не успеешь протянуть палец, как тотчас лишишься руки.
– Естественно. Бескорыстных людей не бывает по определению. Идем.
В зале не было сидячих мест. Народ рассеялся по залу, и, не зная, чем себя занять в ожидании, пил пиво. Роланд и Эми подошли поближе к сцене, декорированной причудливыми светильниками в виде гигантских бледных поганок.
Интересное у латышей чувство юмора, ничего не скажешь, весело подумала Эми.
Высыпавшиеся на сцену горохом латыши полностью переключили на себя внимание Эми с декораций. Солист Ренарс Кауперс был при полном параде – в костюме-тройке, да еще и с галстуком. Даже в этом костюме он напоминал ребенка, еще не миновавшего детсадовский возраст.
Но как он владел вниманием зала! Как заряжал всех позитивом и улыбками! Какой драйв, какую мощную и слаженную игру демонстрировала группа!
Латыши, к радости Эми, оказались из той редкой категории исполнителей, которые поют вживую ярче и выразительней, чем на студийных альбомах, импровизируя и виртуозно обыгрывая мелодии. Голос необычного тембра и харизматичного звучания взмывал под потолок зала и разбивался каплями оттепели на печальных нотах, случись им быть в песне.
На какой-то особенно нежной песне Роланд попытался взять ее за руку. Но Эми резко отдернула ладонь. Сама не понимая причины и наверняка обидев его…
А потом пожалела об этом.
Если бы знать заранее, что ждет впереди. Если бы понимать причины и скрытый смысл происходящего. Если бы ориентироваться в событиях, прежде чем станет слишком поздно.
Тогда многие вещи изначально воспринимались бы совсем по-другому. Не приходилось бы жалеть о несделанном. Не оставалась бы горечь от иных поступков, слов, действий. Удавалось бы вовремя обращать
