– Озвучь? Полпенни за твои мысли.
– Придется перебираться через тебя, чтобы покинуть балкон. А это лишние физические усилия. Раз.
– Нельзя же быть такой ленивой!
– А я не ленивая. Я просто отдыхаю.
– От чего же ты устала? Все потому, что проспала несколько суток?
– Вредный, да? Слишком много работала до того, как удалось наконец-то отоспаться.
– Понятно. Расскажешь, что за работа была? После перечисления оставшихся причин лени, не раньше.
– Вот как, ты педант?
– От зануды слышу.
– Как это грубо по отношению к такой очаровательной девушке, как я.
– В твоем очаровании я не сомневался ни на секунду.
– А ты убедился в моем очаровании до или после того, как послужил орудием отвлечения меня от депрессии на банкете? – неожиданно сказала Эми.
– Что?! Какого отвлечения? – удивился Роланд.
– Ничего-ничего! Это я так. Ляпнула невесть что. Со мной бывает.
– Вот балда.
– Да я уже поняла, успокойся. Сказала глупость. Бывает.
– Никогда не служил чьим-то орудием, даже в худшие времена.
– А сейчас у тебя лучшие?
– Надеюсь. Так что там с забытыми причинами?
– Ах да, забытые причины… А сколько причин я назвала?
– Только одну. Срочно исправляйся.
– Педант с хорошей памятью – это просто проклятье какое-то… Осторожно, чай разольем!
– Только из почтения к медвежьей шкуре я тебя пощажу. Поднимайся и пойдем на кухню вместе. Из того, что я добыл, вполне можно сообразить что-нибудь. И не на двоих, а на гораздо большее количество оголодавших гурманов.
– Вот тут как раз стоит озвучить оставшиеся причины. Знаю, что поход на кухню неизбежен, но… Хорошо тут. Люблю звезды, ночь, небо. Солнце, правда, люблю еще больше. Сейчас еще такой ветер теплый. Чувствуется, что он осенний, но все же еще теплый. А кухня никуда не денется со всеми ее продуктами.
– Понятно. Сиди и наслаждайся. – Роланд решительно поднялся.
– А ты?
– А я пойду и что-нибудь приготовлю.
– Ну, это как-то некрасиво, – засомневалась Эми.
– С твоей стороны отпускать гостя одного хозяйничать или с моей – оставлять тебя наедине с ветром?
– С твоей, конечно, – усмехнулась она.
– Какая злая девочка…
– Давай посидим еще немного.
– Хочешь, чтобы я остался?
В темноте Эми пристально посмотрела на него. Ей показалось или в его голосе прозвучали какие-то новые нотки? Иные, совсем нежелательные нотки.
Впрочем, удалось рассмотреть немногое: сумерки – лучшее время, чтобы что-то скрыть. Она твердо решила, что ей показалось. Просто обстановка располагает и навевает соответствующие мысли. Ночь, балкон, незримое внимание звезд…
– Хочу, – весело сказала она. – Из уютной атмосферы нужно выжимать все по полной программе. А как надоест, отправимся питаться.
– Уговорила. А что мне будет за то, что я останусь?
– А чего ты хочешь?
– Ты обещала рассказать о работе.
– Это долгая история, – покачала головой Эми. – И многим, думаю, неинтересная.
– А мы вроде уже никуда не торопимся. Даже кормить не собираются.
– А тебе домой не надо? – вдруг вспомнила Эми.
Роланд сдвинул темные брови:
– Ты уже хочешь от меня избавиться?
– Да нет, просто… Что, ночь у тебя излюбленное время для хождений в гости?
– Что ж, прерывать разговор только из-за того, что часы показывают какое-то определенное время?
– А я чего? Я ничего, да и вообще… Думаю, мало ли какие дела у тебя есть, перед которыми выспаться не помешает.
– Я сейчас сам себе хозяин. Хочу – сплю, хочу – рассказы слушаю.
– Что с тобой делать, слушай, а как надоест – прыгай с балкона.
– Тебя так вдохновляет мысль о моей внезапной кончине?
– Осторожно, чай! – жалобно взмолилась Эми, которая явно проигрывала Роланду в весе.
Эми изложила Роланду всю историю в деталях о своей неудавшейся журнальной авантюре. Он слушал необыкновенно внимательно, иногда уточняя, иногда смеясь ее описаниям людей и событий.
Это было нужно не только ему…
Это было нужно и ей самой.
Извлечь все со дна, рассмотреть и разложить по полочкам. Проговорить то, что беспокоит, вслух.
Может быть, все это время Эми искала не там?
Может быть, ставя во главу угла деньги, или взлет карьеры, или престиж компании, она где-то получала, а где-то теряла, но ни разу не задумалась о том, что по-настоящему нужно именно ей? Ей, Эми Белнил, а не Кэрол, не Патриции с Кларком, не менеджерам по персоналу, не глянцевым журналам, пытающимся формировать стремления и ценности?
Почему она была так откровенна с Роландом?
Может, потому, что иногда хочется досконально разобраться в происходящем, а самой себе не станешь так долго рассказывать о том, что было.
Потому что ее понесло и уже не остановиться?
Или, может, потому, что она чувствовала его внимание, сочувствие, неподдельный интерес к ней?
Черт, нельзя же всегда все анализировать и пытаться разложить по полочкам…
Монолог свой Эми закончила чуть ли не с извинениями:
– Тебе, наверное, Мей, если про меня рассказывала, говорила, что я общительная, живая. А ты меня который раз видишь в полной прострации. Собственно, теперь ты знаешь причину.
– Вижу, что в прострации. – Роланд свел брови. – И очень хочу помочь, но не знаю, как быть. То ли тормошить как следует, то ли, наоборот, лучше в покое оставить.
– А ты не заморачивайся. Делай то, что считаешь нужным.
– Делаю. Как видишь, я здесь, с тобой…
– Теперь-то, я надеюсь, мы можем пойти завтракать? – весело поинтересовалась Эми, хотя на самом деле она до смерти хотела спать…
Роланд удивился:
– Почему именно завтракать?
– А ты не заметил? Рассвет…
Но до кухни загадочным образом они не дошли. Раззевались, прикрыли глаза, решив посидеть еще чуть-чуть, собраться с силами и…
Очнулась Эми в спальне на собственной кровати все под тем же пледом и в одежде. Попыталась сориентироваться во времени. По внутренним ощущениям это получилось плохо. Вздохнула, сбросила плед, поднялась и пошла искать часы. Или первую подвернувшуюся под руку мобилку.
