женский пол, никакой радости от этого не испытывал. Напротив, он презирал и само это воздействие, и тех женщин, которые ему поддавались.
— Мне хотелось обсудить с тобой вопрос об аренде до того, как я улечу в Брюссель.
— Разве ты забыл? Ведь в конце этой недели мы должны быть в «Хилтоне»! — удивился Майкл.
Нолан покачал головой и уселся на край стола. Братья были дипломированными адвокатами, работали в одном здании, том самом, где раньше трудились их отец и дядя. В прошлом году Нолан получил звание королевского советника, став одним из самых молодых советников в стране. И его отец Роберт Стюарт не уставал хвастаться своим старшим сыном везде, где только это удавалось, но особенно в разговорах со своим кузеном Брюсом из Лонгрича.
Роберт и Брюс относились к предыдущему, старшему поколению Стюартов. Они росли уже после ссоры, разделившей семью на два лагеря, но воспитаны были в духе соперничества, если не вражды между кланами, и никогда не упускали случая поддеть друг друга.
Все эти бесконечные семейные дрязги порой страшно раздражали Нолана. У него и без того хватало забот, и не было никакого желания придумывать, как обставить кузена Родни. Но все родственники почему-то считали, что именно ему следует подхватить «палочку раздора» и возглавить семейную эстафету. По всей видимости, и кузен Родни ждал от него того же самого.
— Нет, не забыл, хотя не могу сказать, что мне безумно хочется туда пойти.
— Ну, скучно-то не будет, — заметил Майкл. — Даже Родни приедет вместе с женой из Аделаиды.
— Гмм… — невнятно пробурчал Нолан.
— Кстати, у него неплохо идут дела, — продолжил Майкл. — Недавно он обзавелся отличным офисом. Вряд ли у кого-нибудь из нас есть такой…
— У него — неплохо?! — сухо прервал Нолан, делая ударение на слове «него». — А мне казалось, что его стремительная карьера в одной из самых престижных австралийских фирм — это, скорее, усилия его тестя.
— Он тебе никогда не нравился, да?
— Да, — бросил Нолан и холодно добавил: — Очень странно, что его отец — Брайан. Это как-то не укладывается в голове. Вот если бы его отцом был Ричард…
— Да, вообще странно получилось. Ричард взял и уехал после сердечного приступа, просто исчез…
— Ну, наверное, у него были на то причины, — мрачно отозвался Нолан.
Ему приходилось слышать разные сплетни о Ричарде, правда, ничем не подтвержденные. Но он чувствовал, что, несмотря на многочисленные попытки отыскать своего брата-близнеца, Брайан скорее всего испытал облегчение, не найдя его.
По мнению Нолана, Брайан был лучше брата, во всяком случае, он казался человеком более надежным и умным, хотя их собственный отец всегда отдавал предпочтение Ричарду. И вот теперь дочерям Брайана исполняется восемнадцать. Господи, каким стариком он себя чувствовал! Ведь ему почти вдвое больше. Как ни уставали напоминать многочисленные родственники старшего поколения, он быстро приближался к тому возрасту, когда на него перестанут смотреть как на выгодную партию и начнут воспринимать как старого холостяка.
Нолан знал, что его считают замкнутым и высокомерным, самоуверенным и презирающим женщин, особенно тех, кто хотя бы делал попытки его увлечь. Почему-то все поголовно полагали, что он никогда никого не полюбит, что у него иммунитет к семейной жизни.
Сам Нолан прекрасно знал, что на самом деле все иначе. Он прекрасно помнил то время, когда был влюблен. Тогда ему казалось, что он влюблен глубоко и страстно. Впрочем, он до сих пор уверен, что так оно и было. Без сомнения, он пережил тогда самое сильное и искреннее чувство, которое когда-либо испытывал. Но Лиз вышла замуж за другого… хотя, как выяснилось, потом пожалела о содеянном. Не так давно она неожиданно появилась у него в офисе и сама все рассказала. Нолан будет долго помнить ее глаза, полные слез, когда она призналась, что брак не удался и ей нужен хороший адвокат, чтобы побыстрее развестись.
— А ты хорошо все обдумала? Ведь придется от многого отказаться, — серьезно спросил он тогда.
— Ну, конечно! — вскричала она, взлохмачивая волосы дрожащей рукой и всхлипывая. — Не думай, что это для меня самое главное. Его богатство, его положение ничего не значат, когда я так несчастна.
— Но ведь ты вышла за него замуж не по принуждению. Ты сама этого хотела! — резко напомнил он.
— Да, — согласилась она, и губы ее затряслись. — Но мне было тогда восемнадцать лет, и я была уверена, что влюблена. В восемнадцать можно убедить себя в чем угодно. Он казался таким…
— Богатым, — подсказал Нолан.
Она оскорбленно вскинула голову.
— Тогда я вовсе не думала о его деньгах. Он увлек меня. Ты… ты не должен был отпускать меня, Нолан, — опустив глаза, прошептала она наконец.
Нолан помолчал, прежде чем спокойно ответить:
— Насколько помню, у меня не было выбора. Ты просто сообщила, что любишь его, а меня — нет.
— Я солгала, — хрипло пробормотала Лиз. — Я очень тебя любила, но…
— Его ты любила еще больше, — цинично усмехнулся Нолан, прервав ее.
— Да, — согласилась она, и слезы градом покатились из глаз. — Я действительно в это верила и не обманывала тебя. Пожалуйста, помоги мне, Нолан! — умоляюще воскликнула она. — Я не знаю, к кому еще обратиться.
— Вот первоклассный адвокат по разводам. — Нолан нацарапал имя и адрес на клочке бумаги и, не глядя, протянул Лиз.
С того дня прошло шесть недель. Он больше не видел ее и ничего не слышал, но никак не мог заставить себя не думать о ней. Да, ей только исполнилось восемнадцать, а ему двадцать два. Но Лиз уже тогда была воплощением женщины. Она дразнила, влекла за собой, смеялась над ним, а он не умел скрывать свои чувства.
Он в первый раз испытывал такую страстную любовь — и эмоциональную, и физическую. В первый и в последний! Это он потом твердо решил. Никогда больше ни одной женщине не удастся так мучить его. Боль, презрение к себе, буря страстей, разрушивших его гордость, унижение, когда она ушла с другим.
Конечно, он заметил, как смотрела на него Лиз во время разговора, и догадался, о чем она думала. Ее муж, несмотря на положение в обществе и богатство, отнюдь не был воплощением мечты женщины об идеальном любовнике. Хотя некоторые люди, знавшие его и желавшие быть тактичными и великодушными, называли его нормальным мужчиной. Толстый, грубоватый, самоуверенный, придерживавшийся традиционных взглядов и открыто говоривший о том, что место женщины — в спальне и в кухне. Кроме того, этому человеку было существенно за пятьдесят.
Понятно, цинично усмехнувшись, подумал Нолан, почему Лиз хочется получить развод и приличную сумму денег, — чтобы потом приискать себе кого-то попривлекательней и помоложе. Но завлечь его, Нолана, ей не удастся!
Элен возилась на кухне, вспоминая капризы дочерей. В последнее время ей приходилось нелегко. Девочки достигли возраста, когда им очень хотелось считать себя взрослыми, поэтому любые замечания принимались в штыки. Эмоции и настроение явно преобладали над разумом.
При обсуждении меню вечеринки, как и следовало ожидать, Мишел заявила, что они не желают, чтобы торт украшали всякими розочками и прочими разноцветными липкими штуками.
— Хорошо, тогда чего же вы желаете? — с легким раздражением осведомилась мать.
Девушки поступили в колледж, занятия начинались в сентябре, и недавно Элен призналась Брайану, что испытывает некоторое облегчение. Конечно, ей будет их не хватать, с виноватым видом прибавила она, но сейчас расставание пойдет всем только на пользу. Прекратятся вечные споры о том, когда они должны возвращаться вечером домой, что они будут есть на завтрак или обед, а все ее вещи займут наконец свое место. Элен считала, что они с мужем очень избаловали близнецов.
