попытка литературной реконструкции событий, в расследовании которых мне приходилось участвовать в качестве эксперта. Поэтому даже автор говорит здесь совсем другим языком.
Опасные связи
Майор Лакин
Было около 16 часов нетипично жаркого даже для этого южного города июньского понедельника, когда майор Лакин подъехал к офису своего бывшего сослуживца, а с некоторых пор — компаньона, с которым они не так давно организовали не слишком прибыльный, но вполне законный бизнес. Правда, для майора не все в этом деле было законным. Жить на денежное довольствие старшего офицера с женой учительницей, даже не имея детей, было сложно, а участвовать в какой бы то ни было коммерческой деятельности — офицерам было запрещено. Поэтому весь бизнес числился на Вадиме, который три года назад снял погоны, но в одиночку ему было не справиться, и Алексей Лакин без особых сомнений согласился стать его внештатным заместителем и главным менеджером. Так делали многие — жить-то на что-то надо.
Было еще одно обстоятельство, которое оправдывало в общем-то вполне приличного боевого офицера и законопослушного гражданина. После девяти лет брака у них все еще ничего не получалось с детьми, и год назад они приняли решение об экстракорпоральном оплодотворении. Но это требовало или попадания в государственную программу, или солидной оплаты для проведения всей процедуры за собственный счет в порядке очереди. Впрочем, как сказал главный врач клиники, — ив том, и в другом случае деньги, и немалые, все равно потребуются.
Вадим запаздывал, и Алексей вышел покурить рядом со своим внедорожником, точнее — не своим, а предоставленным фирмой для деловых поездок и доставки товаров заказчикам. Июнь выдался жарким, а на ремонт кондиционера неплохой, но уже семилетней иномарки у фирмы средств пока не было.
Девчонка опять была здесь. Она сидела на той же скамейке с вставленными в уши клипсами от какого-то допотопного плейера и раскачивалась в такт только ей слышной музыке. Они уже встречались несколько раз и даже познакомились. Началось с того, что она попросила закурить, а когда ей (по малолетству) было отказано, выклянчила сникерс. Несмотря на свои — на вид — 12–13 лет, держалась она уверенно и просьбы излагала «изыскано»: «А не согласится ли солидный мужчина угостить сникерсом девочку из бедной семьи?».
Узнав его имя, она тут же сообщила, что будет звать его Лешей — ей «так больше нравится», и она со всеми предпочитает быть на «ты». В другой раз она попросилась погреться в машине и послушать музыку. Накрапывал дождь, и Алексей не смог ей отказать, но после несколько навязчивых расспросов: «Чем занимается? Женат ли? Много ли зарабатывает?» — вышел из машины, оставив ее наслаждаться тяжелым роком, на который она настроила приемник, и теперь он убедительно демонстрировал окружающим мощность японской стереосистемы. Выйдя из машины, Алексей, правда, подумал: «Не сперла бы чего», — но никаких ценностей в машине и даже в «бардачке» не было, и он спокойно покурил минут пятнадцать под балконом соседнего дома, ожидая, пока выйдет его друг. Вернувшись к машине, он застал свою юную знакомую лежащей на заднем сиденье с дымящейся сигаретой и уже почти пустой бутылкой пива, извлеченной из заднего кармана его водительского сиденья. При этом одна нога девочки была переброшена на место водителя, а второй она упиралась в потолок. Ее короткая юбка была где-то на уровне талии и никак не скрывала детское белье, а частично и все остальное, что под ним находилось. Несколько секунд Алексей рассматривал эту живописную картинку, и лишь когда Олеся игриво поинтересовалась: «Нравится?», — скомандовал: «Ну-ка, убирайся отсюда!». Надевая туфли, перед тем как выйти из машины, она как бы между делом сообщила, что у нее «есть еще один друг, и он обещал подарить ей новый плейер или мобильник, но он ей не нравится, а вот Леша — нравится».
Сегодня она снова была здесь. Девчонка ему не нравилась. Ни своим поведением, ни внешним видом она не пробуждала какой-либо симпатии. Конечно, было жалко смотреть на ее убогую одежду и явно заношенное белье, но что-то было в ее детской порочности такое, что притягивало, хотя Алексей и не сильно задумывался над тем— что именно? Сегодня она была не одна, а с подружкой, примерно того же возраста, но девочка была более ухоженная и явно из семьи с другим уровнем достатка — такая еще не сформировавшаяся розовощекая толстушка. Уши обеих были закрыты клипсами плейера, но при этом «старая знакомая» что-то все время говорила, а вторая — кивала в ответ и иногда что-то отвечала. Как им удавалось слышать друг друга, было непонятно. Увидев, что он вышел из машины, девчонки не спеша двинулись к нему. Глядя на пританцовывающую походку двух нимфеток, Алексей подумал: «И у нас уже могли бы быть такие…, — и тут же оборвал эту мысль, — не дай Бог, такие».
— Привет, Леша, это моя подруга Наташка…
Алексей только успел сказать «привет», как зазвонил телефон. Вадим сообщил, что задержится на час-полтора, и попросил пока съездить в городской парк и забрать деньги у владельца аттракционов за уже выполненные работы: «Свои надо отбирать сразу», — добавил Вадим, и отключил телефон. Неплатежи были делом обычным, и возразить на это было нечего. Алексей перезвонил, пару раз переспросил— как зовут должника и где его искать в парке, и уже открыл дверцу, когда услышал:
— Ты в парк? Возьми бедных девочек, просто прокатиться, тыщу лет там не была. Ну что тебе стоит? Все равно ты же туда-сюда…
Оказывается, несмотря на заткнутые уши, она все слышала. Алексей подумал секунду-другую, и скомандовал: «Прыгайте». Олеська тут же, прямо через дверцу водителя, влетела на переднее сиденье и уже оттуда махнула рукой Наташке: «Твое место сзади!». Та послушно, с легким пыхтением, села.
На перекрестке Заречной и Комсомольской им пришлось остановиться— какой- то пьяный молоковоз умудрился въехать в бок ржавому «жигуленку», никто не пострадал, но все еще что-то выясняли хмурые гаишники, и движение было перекрыто. На обочине стояло несколько прохожих, которые эмоционально обсуждали «молочные реки», струящиеся из пробитой цистерны. Алексей вышел из машины, постоял — покурил, перешел через дорогу, купил пачку сигарет и залпом выпил банку холодной колы.
Он вернулся к машине и снова закурил, прикидывая— сколько им придется здесь «прокукарекать». Объехать это место было нельзя, точнее — конечно можно, но «крюк» был не меньше 15 километров. Передняя дверь приоткрылась, и он услышал тот же манерный и слегка визгливый голос: «Сам попил, а принести умирающим от жары девочкам не подумал?». Алексей вытащил из кармана стошку: «Сходи сама, все равно стоим». Через минуту Олеська вернулась с какими-то двумя запотевшими ярко раскрашенными металлическими банками — для себя и Наташки — и снова устроилась на переднем сиденье, сообщив Алексею: «Сдачи не будет». Только когда они отъехали, а пустая банка Олеськи была брошена на коврик под ногами, Алексей понял, что это был какой-то коктейль с водкой. На Олеську это вроде не особенно подействовало, а вот Наташку явно развезло на жаре — она побледнела, взгляд у нее был мутный, и ее бросало из стороны в сторону на каждом повороте. Алексей остановил машину, вышел и — на всякий случай — пристегнул ее ремнем безопасности на заднем сиденье. «Как бы всю машину не заблевала», — думал он, периодически оглядываясь на свою вторую пассажирку.
Олеська заметила, что он оглядывается, но истолковала это по-своему: «A-а, значит, ты предпочитаешь толстеньких? Но с ней у тебя ничего не обломится, ее мать каждый день проверяет— не хуже гинеколога, а если что — ее прибьет, а тебя посадит. Так что, если трахаться, то только со мной. Со мной можно. Но только за плейер, или за мобилу». Алексей ничего не ответил, они как раз подъехали. Он выключил двигатель, приоткрыл окна, чтобы не задохнулись, взял ключи и заблокировал двери: «Я быстро, сидите здесь!». Через 15 минут они уже ехали в обратную сторону.
Капитан Жилов
Александр Жилов был нормальный мент. Ему нравилось это слово, и именно так он говорил о себе: «Я — нормальный мент, взяток не беру, блядей не крышую, криминал не люблю». Еще в юности, впервые увидев на экране Глеба Жеглова, он твердо решил— «только в УгРо» и, в отличие от многих, — исполнил свою мечту. В прошлом году он стал капитаном, а это было уже солидное звание (не какой-то там
