Свое огорчение герцог выдал только тем, что чуть сильнее сжал зубы.
— Что, действительно? А вы не попытались задержать ее?
— Но как же я могла, сэр? — и женщина развела руки, показывая, что вовсе не она виновница разочарования его милости. — Вы ведь заплатили за нее.
Герцог взял с подноса бумажный комок и высыпал себе на ладонь несколько шиллингов.
— Что это?
— Она сказала, это в оплату за повреждение вашей коляски.
Пальцы Стандена конвульсивно сжали монеты; они были липкими на ощупь, словно у предыдущей владелицы хранились в ридикюле вместе с лимонными леденцами. И это подношение, вне всякого сомнения, было сделано с такой же чистосердечностью и наивностью, как и ее предложение отвезти его в Лондон в своем экипаже.
Ну что за ребенок! Если кому-то и требовалась защита, так это ей, подумал он с нежностью, и его сердце сжалось от переполнявшего его сочувствия. Никогда не встречал он женщин, подобных мисс Дэвис из Черхилла, которая сначала предлагает разделить комфорт собственного экипажа, а потом удирает, словно перепуганный котенок.
Попытка заплатить за ремонт коляски, конечно, была смехотворной: отдавая деньги такими суммами, ей придется заложить ему душу, чтобы покрыть расходы. Именно так он ей и скажет, когда будет возвращать деньги. Снова завернув монеты в бумажку, он положил их в кошелек и потребовал, чтобы немедленно седлали самую резвую лошадь, которая здесь есть. Скоро эта девчонка узнает, как с ним шутки шутить!
На следующий день он въехал в Лондон, весь промокший под непрекращающимся дождем, трясясь от холода и нарочитой ярости. Его лакей, видя, что хозяин на грани обморока от усталости и переохлаждения, сразу же уложил герцога в постель, а промокший бумажный комок с монетами полетел на поднос с редко носимыми цепочками для часов.
На следующее утро Станден чувствовал себя достаточно выспавшимся и отдохнувшим, чтобы просмотреть стопку приглашений на приемы, дожидавшуюся его на столе в гостиной. Конверт, отправителем которого был Питер Рамзи, его старый школьный друг, сделавший себе состояние в Ист- Индиа Компани, герцог вскрыл, а остальные выбросил. «Угу, значит Рам вывозит в свет свою племянницу, — пробормотал он сам себе. — Надо пойти посмотреть на него, давненько не виделись».
Предстоящее знакомство с дочерью торговца заставило его вспомнить о своей мимолетной встрече с мисс Дэвис.
— У меня в кармане вчера, когда я приехал, было несколько монет, — сказал герцог лакею, разглаживающему складки на покрывале застеленной кровати. — Вэлмонт, ты не помнишь, куда положил их?
Сказано это было нарочито небрежным тоном.
Вэлмонт выдал свое удивление этим не свойственным хозяину вопросом тем, что сделал складку на повязываемом шейном платке. Развязывая узел, он мысленно сосчитал до десяти и ответил вопросом на вопрос:
— Они были завернуты в клочок старой газеты? — и стал заново обматывать шею герцога платком.
Но результат его трудов снова был испорчен, потому что Станден опустил подбородок и в упор посмотрел на своего слугу. Изобразив разочарованное мычание, Вэлмонт заметил с укоризной:
— Обычно, ваша светлость, к своей внешности вы относитесь более серьезно.
Пропустив неискренние сетования мимо ушей, герцог сдернул с шеи платок и, слегка злясь, сказал:
— Куда ты дел этот чертов сверток?
Вэлмонт крупными шагами подошел к шкафчику, где хранились драгоценности, и начал выдвигать ящики.
— Вот он, ваша милость, — сказал лакей, доставая из нижнего ящика этот странный талисман.
Выхватив сверток из белой, как сметана, руки лакея, Станден резко опустился на стул и стал торопливо писать записку, потом положил ее в конверт вместе с монетами и запечатал. Швырнув конверт Вэлмонту, герцог сказал:
— Доставишь это мисс Дэвис в дом ее отца на Холлз-стрит, в собственные руки.
— Ваша светлость? — вопросил лакей, заметив мрачное выражение на лице своего хозяина. — А как же ваш шейный платок?
— Придушить себя я и сам смогу, — раздраженно бросил герцог.
Как бы озабоченный внезапной тенью, легшей на лицо хозяина, Вэлмонт спросил:
— У вас что, рецидив, сэр?
— Нет, — ответил Станден, обматывая вокруг шеи трехдюймовую полоску шелковой ткани. Выражение его лица, когда он скосил глаза на зеркало, было таким, словно он одновременно проклинал и освобождался от чего-то.
— Просто нужно довести до конца одно неудачное дело.
Внутренне он злился на себя за то, что проявил к этой леди такое, по сути, равнодушное презрение. То, что он не представился, показалось ей, видимо, неслыханным оскорблением.
— Слушаюсь, ваша светлость, — ответствовал Вэлмонт, теряясь в догадках, уж не разбила ли эта самая мисс Дэвис сердце герцога?
Когда Вэлмонт возвратился в Станден-хауз на Гросвенор-сквер, душа у него была в пятках. Прежде чем огорошить его светлость принесенной информацией, он решил заглянуть в гостиную к хозяйской экономке. Миссис Бимис, пухленькая розовощекая матрона, испытывающая бесконечно нежные чувства к элегантному, довольно изящного сложения французу, встретила его располагающей улыбкой, что в некоторой степени способствовало подкреплению его трусливой душонки. После стаканчика хорошего бренди, сопровождаемого льющимися через край комплиментами от разомлевшей леди, его присутствие духа полностью восстановилось. После галантного поклона и приложения к руке миссис Бимис с толстыми красными пальцами, Вэлмонт, наконец, поднялся к герцогу, чтобы доложить о результатах своей разведки.
Станден, услышав доклад, не захотел верить собственным ушам.
— Что значит «на окнах ставни» и «дверное кольцо опущено»?
В недоуменном взгляде на возвращаемый Вэлмонтом конверт не было и намека на возможное прощение.
— Вашей «мисс Дэвис» не существует в природе, — отвечал осмелевший от бренди Вэлмонт, — она взяла вас в оборот, ваша светлость.
Герцога такое объяснение не удовлетворило.
— Но у соседей ты догадался спросить, как найти эту леди?
— Конечно, ваша светлость, — быстро ответил Вэлмонт, словно изумленный тем, что хозяин мог заподозрить его в такой нерадивости, — на первом этаже живет лишь один престарелый слуга, по имени Уимслоу. Он сказал мне, что господин Дэвис — бездетный вдовец.
Занявшись подбиранием с пола упавшей со стола стопки крахмальных галстуков, лакей сделал умное предложение:
— А вдруг ваша мисс Дэвис — ночная бабочка?
Сомнение, пустив корни в душе Стандена, никак не хотело покидать ее, и, однако же, ему совсем не хотелось думать, что эта скромная мисс, приоткрывшая ему тайну своего таланта, могла бы оказаться женщиной подобного сорта. Поэтому он обронил сурово:
— Прикуси язык, Вэлмонт.
И стал облачаться в безукоризненно голубую визитку со сверкающими серебряными пуговицами поверх уже надетых жилетки цвета воловьей кожи и несравненных брюк.
— Моральные принципы среднего класса исключают подобную возможность, — заявил герцог. — Более вероятно, что она просто воспользовалась добротой одного из своих соседей.
Вэлмонт подобострастно высказал опасение, что, одеваясь без посторонней помощи, его хозяин
