— Не знаю. — Она отставила чашку. — Посмотрим.
— О нет, — сказал Дэвид, увидев, что Пилар начала собирать тарелки. — В нашем доме правило: тот, кто готовит, не убирает со стола.
— Понятно. Против такого правила я возражать не стану.
— Еще одно правило. Отец имеет право распределять обязанности. Тео и Мэдди с удовольствием вымоют посуду.
— Ну конечно. — Мэдди тяжело вздохнула. — А ты что будешь делать?
— Чтобы не располнеть после такого замечательного ужина, я пойду прогуляюсь с нашим шеф- поваром. Тебя устраивает такой вариант?
— Жаловаться было бы грех.
Выйдя на улицу, Пилар с наслаждением вдохнула пахнущий весной воздух.
— Ты задал детям тяжелую задачу.
— Ничего, это закаляет характер.
Дэвид привлек ее к себе, обнял и поцеловал.
— В последнее время мы так мало бываем вдвоем. Иногда ночью я выглядываю из окна и вижу свет в твоей спальне. Мне бы хотелось сказать тебе, чтобы ты не волновалась, но, пока этот кризис не разрешится, ты все равно не успокоишься. Никто из нас не успокоится.
Она склонила голову ему на плечо.
— Стоит мне подумать, что ты рядом, и сразу становится легче.
— Пилар, в итальянском отделении возникли кое-какие проблемы. Аудиторы выявили несостыковки в отчетности. Возможно, мне придется слетать в Венецию.
— В твое отсутствие ребята могут пожить на вилле.
— Знаю. Но и от тебя мне не хочется уезжать. Поедем-ка вместе.
— Дэвид! — От одной мысли, что они могли бы вдвоем отправиться в Италию, у нее слегка закружилась голова. — Я бы с радостью, но ты быстрее управишься с делами, если я останусь здесь и присмотрю за Тео и Мэдди.
— Ты не можешь быть менее практичной?
— Мне совсем не хочется быть практичной, — тихо ответила Пилар. Вновь почувствовать себя молодой, глупой, счастливой и смешной, заниматься с тобой любовью на огромной старинной кровати — это было бы замечательно. Когда неприятности кончатся, позови меня, и я поеду.
— Почему бы мне в таком случае не позвать тебя прямо сейчас? Поедешь со мной в Венецию, когда все это кончится?
— Да. — Она взяла его за руки. — Я люблю тебя, Дэвид.
— Что ты сказала?
— Я тебя люблю. Прости, я понимаю, что хочу слишком многого и слишком быстро, но…
— Совсем наоборот. Все прекрасно. — Дэвид подхватил ее на руки и закружил. — Я боялся, что пройдет не меньше двух месяцев, прежде чем я сумею завоевать твое сердце, а ждать так долго мне было бы нелегко, потому что я уже успел в тебя влюбиться.
Пилар прижалась щекой к его щеке.
— Что ты сказал?
— Я люблю тебя, Пилар. Увидев тебя, я сразу понял, что судьба дает мне еще один шанс.
В Венеции не хочется тратить время на переговоры с юристами и аудиторами. Венеция напоминала Дэвиду женщину, прекрасную даму, он находил изящество в ее древних зданиях, чувственность — в изгибах ее каналов, ему казалось, что ее тени скрывают тайну.
Как было бы хорошо гулять по ее улицам и мостам с Пилар, покупать любимой смешные безделушки. Смотреть, как Тео поглощает бесчисленные порции мороженого, слушать, как Мэдди мучает растерянного гондольера вопросами об истории венецианских каналов.
И тем не менее он сидел в кабинете, стараясь понять, что говорит монотонно бубнящий по- итальянски аудитор. Дэвид перевернул страницы лежавшего перед ним толстого отчета.
— Простите, не могли бы мы вернуться к этому разделу?
— Цифры не сходятся, — сказал итальянец, из сострадания к Дэвиду перейдя на английский.
— Я вижу. Расходятся некоторые суммы по затратным статьям. Это меня смущает, но еще подозрительнее выглядят операции с Кардьянили.
— По этой статье цифры правильные.
— Придраться действительно не к чему. Однако у «Джамбелли» нет клиента по имени Кардьянили.
Итальянец растерянно заморгал:
— Здесь какая-то ошибка?
— Конечно, ошибка. Вы изучили документы, которые я вам передал?
— Да.
— Кто из сотрудников отвечал за работу с этим клиентом?
— До декабря прошлого года — Энтони Авано. На более поздних документах стоит подпись Маргарет Бауэрс.
— Надо будет проверить эти подписи, а также подписи Донато Джамбелли, утверждавшего поставки и платежи.
— Синьор Каттер, я проверю подлинность подписей и подумаю, что можно предпринять, но сначала вам следует посоветоваться с Синьорой. Это деликатный вопрос.
— Донато, спасибо, что пришли. Извините, что заставил вас ждать.
— По вашему тону я понял, что разговор предстоит серьезный, поэтому постарался не опоздать.
— Присаживайтесь.
— Если сообщите, когда вы собираетесь посетить кастелло, я буду рад вас сопровождать. Я сам регулярно туда наведываюсь, чтобы лично убедиться, что все в порядке. — Донато сел, сложив руки на коленях. — Так чем я могу вам помочь?
— Вы могли бы, например, объяснить, что происходит с клиентом фирмы по имени Кардьянили.
На лице Донато не дрогнул ни один мускул.
— Не понимаю…
— Я тоже, — любезным тоном заметил Дэвид. — Именно поэтому я и прошу вас помочь.
— Но, Дэвид, вы переоцениваете мою память. Я не помню всех клиентов. Дайте мне время посмотреть документы…
— Они у меня здесь. — Дэвид похлопал по лежащей на столе папке. — На целом ряде счетов стоит ваша подпись.
— Мне приходится подписывать множество бумаг. Я не в состоянии их все упомнить.
— Эти вы никак не могли забыть. Поскольку такого клиента не существует. Есть накладные и расписки, но нет заказчика. Нет человека по имени… — Он заглянул в текст, напечатанный на фирменном бланке компании. — Джорджо Кардьянили, с которым вы не раз обменивались письмами. Его не существует, так же как и склада в Риме, куда отправляли вино. Склада, который вы дважды посетили, не существует. Как вы это объясните?
— Ничего не понимаю. — Донато вскочил на ноги. — Я ничего не знаю ни об этих документах, ни об этом клиенте.
— Почему же тогда на них стоит ваша подпись? И как могло случиться, что с подотчетного вам банковского счета было снято более десяти миллионов лир?
— Это подлог. — Донато выхватил бумагу из рук Дэвида. — Кто-то использует мое имя, чтобы обкрадывать Синьору, всю нашу семью. Я немедленно займусь этим вопросом.
— У вас есть сорок восемь часов.
— Как вы смеете! Как вы смеете предъявлять мне подобный ультиматум, когда какой-то подлец обворовывает мою семью?
