Он рассмеялся:
— Нет, конечно. Что ж, Мин, то, что я говорил вам в Шенли, дало плоды!
Она глубоко вздохнула:
— Когда дядя Альберт нашел меня, самым приятным для меня стала возможность узнавать о прекрасном и приобретать его.
Он с интересом посмотрел на ее лицо, столь привлекательное в наступающих сумерках.
— Кажется, вы поняли, для чего живете, дорогая. Счастливы ли вы теперь? Нашелся ли какой-нибудь славный парень, который хочет жениться на вас?
Она вдруг опустила глаза и молча покачала головой.
— Почему? — спросил он. — Многие должны находить вас удивительно милой.
Тут она подняла голову, и он прочел ответ в ее сияющих глазах и на ее губах, похожих на алый цветок. Она была очень близко, так что он вдыхал аромат ее тонких духов. Он вдруг почувствовал, что она, всегда нравившаяся ему, стала теперь опасно волнующей. И ведь все, что она делала, пока они не виделись, она делала ради него!
Вдруг он встал, почувствовав, как забилось его сердце.
— А где ваш дядя? — спросил он хрипло.
Мин тоже встала. Лицо ее побледнело, а зрачки стали большими и черными.
— Кажется… уже лег. Он устал от жары и дороги.
Запрет был снят. Джулиан осознал себя человеком, совершенно влюбленным в Мин. Он сделал шаг к ней, обнял и поцеловал. Это был долгий и страстный поцелуй, на который Мин ответила в таком же страстном порыве, древнем и новом, как сама жизнь. Она как будто растаяла в его объятиях. Поцелуй этот вознес ее на удивительную высоту. И для него это было благословенное мгновение. Он и не ведал, что поцелуй может принести такое чувство полноты счастья. Он был опьянен этим чувством, пока наконец не поднял голову, гладя ее шелковистые волосы. Прижавшись щекой к ее щеке, он прошептал:
— Боже… какая ты удивительно милая и чудесная, дорогая маленькая Мин.
Ей хотелось сказать, что он — самый замечательный мужчина на свете, что главное ее желание — сделать его более счастливым, излечить от безнадежности и одиночества былой жизни с Клодией. Она хотела положить все к его ногам, ибо любила безоглядно.
Но слова не находились. Она обессилела от переполнявших ее чувств, рожденных этим поцелуем. Она только поняла, что пережила то, ради чего стоило жить, и объяснилось, почему до сих пор никто из других мужчин не интересовал ее. Она стояла не говоря ни слова, крепко держа его в своих объятиях.
Но она не ожидала, что Джулиан после первого ослепления страстью снова вернется на землю, к своей беспощадной рассудительности. Все это несправедливо, думал он, у него нет права отвечать ей взаимностью и поощрять ее слепую и неразумную любовь к нему. Ему нечего предложить ей, кроме разрушенной репутации и разрушенного состояния, а она так богата. Ее дядя сказал сегодня, что состояние Мин может достигнуть четверти миллиона. Поэтому, убеждал себя Джулиан, для него безнадежна любовь к Мин. Можно представить, что подумают люди, и прежде всего ее дядя. Джулиан Беррисфорд не может себе позволить, чтобы думали, будто он женился ради денег.
Так что холодная гордыня расстроила все и для Джулиана, и для Мин.
Он про себя уже отказался от притязаний на ее любовь. Страсть прошла, он медленно отстранился от нее, чувствуя лишь горечь поражения. Он сказал:
— Ты всегда была чудесной, Мин. Всегда, и особенно сейчас. Спасибо тебе, спасибо за все. Ты извинишь меня, если я сейчас пойду?
Она смотрела на него в непонимании и страхе.
— Но почему, Джулиан?
Он был очень бледен, улыбнулся через силу:
— Мне не следовало так целовать тебя. Но ты так привлекательна, что должна простить меня. Сейчас мне… нужно на поезд в Шенли, извини, что я так убегаю.
Мин была сброшена с облаков, и счастье ее разбилось на тысячи осколков.
Значит, этот поцелуй означал просто… мгновенную страсть мужчины к хорошенькой женщине, которая бросилась в его объятия! Он не любит ее. Но конечно, она знала, так было всегда. Она сошла с ума, решив, что теперь все по-другому. Слишком тяжелым было разочарование для юного, любящего сердца Мин, пережившего такую боль. Но делать было нечего. У нее тоже была гордость. Тихим, сдавленным голосом она сказала:
— Конечно… если тебе надо на поезд, Джулиан… я понимаю.
Глава 14
Боль в голосе Мин и в ее глазах не ускользнула от Джулиана, может быть более других чувствительного к страданиям ближнего. То, что Мин полюбила его, было чрезвычайно приятно. Он понимал это еще год назад, и удивительным казалось, что это чувство сохранилось у нее до сих пор, несмотря на то что она стала сказочно богата. А теперь он и сам понимал, что тоже любит ее. Теперь желание защитить девушку превратилось в новое горячее желание — чтобы она никогда не покидала его объятий.
И ему не хотелось стать причиной ее нового несчастья, хватит с нее. Он знал, однако, что при этих новых, сложных обстоятельствах ему никак нельзя на ней жениться. Но он не мог расстаться с ней, как только что грозился. Он стоял и смотрел на нее, продолжая эти танталовы муки.
Мин смотрела на него в замешательстве, не понимая, почему он не уходит. Вдруг она выпалила:
— Джулиан, я так люблю тебя!
Это было сказано так искренне! Хоть Джулиан и убеждал себя, что не может ответить ей, что… Он снова потерял голову.
Он обнял ее и снова стал страстно целовать в губы, и она вновь ответила на его страсть всей своей душой.
Наконец Джулиан поднял голову и тяжело вздохнул.
— Мин, Мин, мы делаем не то. Ты должна отпустить меня, моя дорогая, пока у меня есть силы уйти.
Она прижалась щекой к его плечу, вся дрожа:
— Почему это не то? Почему ты сказал, что тебе не следовало целовать меня? Почему просишь у меня прощения? Я хотела и хочу, чтобы ты любил меня. Наверное, я всегда этого хотела.
Она нервно засмеялась. С пронзительной нежностью он смотрел на ее головку у него на плече. Только настоящий мерзавец мог сознательно ранить такое нежное создание, как Мин. Поэтому Джулиан и колебался. Будь он сам менее чувствительным, он отверг бы сомнения и принял ее любовь независимо от того, богата Мин или бедна.
Пока он все искал слов, чтобы сказать ей что-нибудь, чтобы не ранить ее, она подняла на него свои лучистые глаза и улыбнулась. Эта трогательная улыбка любящей женщины сразила его.
— Ты ведь тоже немножко любишь меня, правда, Джулиан? Думаю, да… хотя не знаю, почему я так думаю.
Лицо Джулиана вспыхнуло, глаза заблестели.
— Господи, какие дивные заключения ты делаешь, милая моя. Ты сама не знаешь, как можешь быть желанна для мужчины.
У нее перехватило дыхание от слов «милая моя». Она прошептала:
— Я не хочу быть желанной ни для кого, кроме тебя.
Он привлек ее к себе, затем вдруг отпустил и отступил на шаг.
— Я очень люблю тебя. Но я не могу просить твоей руки по многим причинам, поэтому не могу сблизиться с тобой. Это — горькая правда.
— Почему? Я понимаю, я вешаюсь тебе на шею. Мне должно быть стыдно. Верно?
— Нет! — чуть не закричал он. — Нет! Тебе следует гордиться своей искренностью и
