Поскольку ей никто не ответил, Кэтти снова позвала:
— Том, ты дома?
И снова — ничего. Кэтти заглянула в кухню, но обнаружила там лишь одиноко стоявшую на столе кружку с остатками кофе на дне. Кэтти немного успокоилась. Но куда же подевался Том? Накануне он не говорил, что куда-то собирается поутру. Неужели Том ушел гулять с Джиной, не предупредив ее? Наверное, он решил пожалеть ее и дать выспаться впервые за долгую рабочую неделю. Звучало более гуманно, нежели правдоподобно.
Через десять минут, заглянув в каждый угол, Кэтти убедилась, что осталась в квартире одна. Никакой записки обнаружить не удалось.
Кэтти почувствовала себя такой одинокой и никому не нужной, что на глазах набухли слезы. Неужели Тому интереснее с Джиной, чем с ней? Или он до сих пор сердится на нее за то, что она сдала в ломбард подаренные Биллом украшения и оплатила аренду квартиры на два месяца вперед? А ведь Кэтти казалось, что Том согласился, что иного выхода не было. Первую неделю он ворчал, но на следующей ни разу не упрекнул Кэтти за то, что она пользуется деньгами Билла. «Я не взяла у него ни цента», — выходила из себя Кэтти. — Я продала свои украшения, потому что деньги нам нужнее, чем побрякушки!»
Кэтти быстро приняла душ, оделась и спустилась вниз, к Джине.
Дверь распахнулась так быстро, словно Кэтти ждали.
— Привет. Выспалась наконец?
— Мог бы меня и разбудить, — проворчала Кэтти.
— Ты так сладко спала, что я не решился, — ответил Том.
— Лучше сознайся, что хотел побыть с Джиной наедине.
— Ты что, встала не с той ноги? — опешил Том.
— Чем вы тут занимаетесь? — прокурор-ским тоном спросила Кэтти, заходя в квартиру соседки.
— Только не смейся, — предупредил Том. — Джина гадает мне по руке.
Предупреждение Тома было излишним. Кэтти было вовсе не до смеха. Ее разобрала такая злость на Джину, что она едва не устроила скандал.
— Ну и что она тебе нагадала? Жену в веснушках и счастливое избавление от вечного бремени по имени Кэтти?
— Зачем ты так? — тихо спросил Том, не желая, чтобы Джина их услышала. — Не обижай ее. Джина очень добрая.
— Только не ко мне.
— Ты и сама с ней не очень-то любезна.
— А чего мне с ней любезничать? Она хочет рассорить нас.
— Неправда.
— Ты ее защищаешь?
— Да, потому что ты несправедлива.
— Если ты на ее стороне, значит, против меня, — выпалила Кэтти со слезами обиды.
— Давай лучше поговорим дома. Я не хочу, чтобы ты налетела сейчас на Джину.
— Не беспокойся. Можешь оставаться с ней, — сказала Кэтти и убежала.
— В чем дело? — спросила подошедшая к Тому Джина.
— Не знаю. Похоже, Кэтти проснулась в дурном настроении и решила его испортить всем остальным.
— Она обиделась за то, что мы ее не разбудили? — спросила Джина, выдав тем самым, что слышала часть их разговора.
— Не знаю.
— Собираешься бежать за ней? — спросила Джина таким тоном, словно заранее осуждала Тома за подобное слабоволие.
В нем шла внутренняя борьба. С одной стороны, он хотел сейчас же помчаться к Кэтти и попросить прощения. С другой — в нем взыграла мужская гордость. И, не желая ударить в грязь лицом перед Джиной, Том ответил:
— Нет. Давай сначала закончим гадание. Мы как раз остановились на самом интересном. Суждено ли мне жениться на любимой?
— Хорошо, давай посмотрим, — ответила Джина, взяв его руку в свою и низко склонившись над ладонью.
— Что это значит? — спросил с порога Том. Кэтти поставила на стол кружку с горячим кофе и с невозмутимым видом перевела взгляд на друга.
— Что именно? — спросила она.
— Почему ты ведешь себя так, будто Джина тебе враг? Она всегда старалась быть тебе подругой.
— Вот именно, Том, старалась. К сожалению, ей это не удалось.
— Я тебя не узнаю, Кэтти. Ты стала злой и эгоистичной.
— Видимо, этому меня научила жизнь, — с претензией на философскую глубину мысли заявила она.
— Джина, между прочим, расстроилась.
— Это ее проблемы.
— Так говорят только жестокие люди.
— Значит, я жестокая. — Кэтти снова взяла в руки кружку и отпила из нее.
— Или хочешь таковой казаться. Вот только непонятно зачем.
— Что она тебе нагадала? — спросила Кэтти, пропустив мимо ушей его последнюю реплику.
— Полчаса назад ты знала ответ на этот вопрос.
Кэтти с горечью усмехнулась.
— И ты ей поверил?
— Нет.
Том подошел к ней и сел рядом.
— Почему?
— Потому что я хочу другого будущего.
— Все в твоих руках, — ответила Кэтти, чувствуя, что робеет.
Том придвинулся ближе и обхватил ее талию своей рукой.
— И даже ты?
— Том, я не думаю, что сейчас подходящий момент… — начало слабо сопротивляться Кэтти, но он ее уже не слышал.
Он склонился, дотронулся губами до ее полуоткрытого рта и тут же заглушил ее протестующий возглас таким сокрушительным поцелуем, что Кэтти обмякла в его объятиях. Надо было тут же оттолкнуть его, но руки, не подчиняясь рассудку, поднялись по его широким плечам и стали ласкать его темные волосы. Что-то хрипло пробормотав, Том прижал ее к себе, нежно коснулся ее груди. Погладил по спине и так прижал к себе, что их тела, казалось, слились воедино, чувствуя одно и то же ясно понятное обоим непреодолимое желание…
После поцелуя в течение нескольких секунд оба не проронили ни слова. Кэтти была настолько сердита, что просто боялась себя выдать. Наконец глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, с преувеличенной медлительностью она высвободилась из объятий Тома, встала и отошла к окну, чтобы выйти из поля его магнетического притяжения.
— Том, я не знаю, что со мной происходит, но я становлюсь сама не своя от злости, когда вижу, как Джина беззастенчиво флиртует с тобой.
Он едва заметно улыбнулся, но поспешил спрятать свою радость. Он хорошо знал Кэтти, а потому прежде нее самой разгадал причину ее терзаний. Но пусть Кэтти дойдет до этого сама. Если он станет ей что-то доказывать, то она из чисто женского упрямства начнет отпираться. А противостоять женщине, идущей наперекор, невозможно.
— Джина очень милая и добрая девушка. Она привязалась и к тебе, и ко мне. Она заботится о нас, приносит булочки, новые журналы, интересные книги… Я знаю, что она делает это только потому, что ты ей нравишься. Меня она лишь терпит.
