Джина промолчала, и Кэтти продолжила:
— Наверняка Том тебе рассказал.
— Да, но он просил сохранить это в тайне.
— Вот болтун!
— Просто он очень переживал за тебя. Попросил меня следить за тобой.
— И он тоже?! — в негодовании воскликнула Кэтти. — Почему мужчинам так нравится приставлять ко мне «хвост»?!
— Да нет же! Ты неправильно поняла, Кэтти. Том попросил меня поддерживать тебя… чтобы ты не грустила одна.
— Ну тогда ладно, — смилостивилась Кэтти. — Раз уж вы так переживаете за меня, то хочу вас успокоить. Со мной все в порядке.
Джина с сомнением посмотрела на Кэтти.
— Правда! — улыбнулась та. — Стоило мне выставить Билла за дверь, как с моих плеч свалился огромный груз. Мне теперь даже дышится легче.
— Ты ведь так ждала его… плакала, — напомнила Джина, не совсем веря в столь быстрое излечение. Они с Томом опасались, как бы Кэтти не впала в глубокую затяжную депрессию. А она, наоборот, расцвела.
— А вчера я порвала последнюю связь с Биллом.
— Ты снова с ним встречалась?
— Да нет же, — нетерпеливо ответила Кэтти. — Дай мне сначала сказать, не перебивай.
— Хорошо, выкладывай.
— Я сдала в ломбард все те украшения, которые мне подарил Билл. Конечно, я выручила за них гораздо меньше, чем они стоили в магазинах, но для меня это настоящее богатство. Денег должно хватить на первое время. К тому же я нашла работу. Да и Том зарабатывает. Я даже могу пойти учиться.
— Ты меня совсем оглушила своими известиями, — призналась Джина. — А Том знает?
Улыбка на лице Кэтти померкла.
— Нет. Я ума не приложу, как ему об этом сообщить. Том бывает таким вредным и гордым. Вдруг он не захочет принимать от меня деньги?
— Тем более что они выручены от продажи тех драгоценностей, которые тебе подарил другой мужчина.
Кэтти согласно кивнула.
— Этого я и боюсь. Но я, напротив, считаю, что эти деньги по праву принадлежат мне. Не могла же я выкинуть украшения?
— А отдать Биллу?
— С какой стати? Я их заслужила своим терпением. Для него они мало что значат. Кроме того, мне пришлось бы встретиться с ним еще раз… Билл все равно никогда не потребует их назад. Если бы они лежали у меня, то так или иначе напоминали бы о нем. А так… — Кэтти пожала плечами. — С глаз долой — из сердца вон.
— Неужели тебе их не жалко?
— Абсолютно нет. Я всегда была равнодушна к побрякушкам, сколько бы они ни стоили. Ну зачем мне бриллианты? Куда мне в них ходить? В супермаркет? На работу? Я выглядела бы смешной. Продавщица в бриллиантовом колье! — Кэтти улыбнулась. — Билл пытался шантажировать меня тем, что не будет оплачивать мою учебу в колледже. Тем сильнее соблазн пустить его деньги именно на это. А Билл и знать не будет.
— И все же, как ты намерена сказать об этом Тому?
— Пока не знаю, но, надеюсь, ты мне поможешь.
— Я? — Щеки Джины вспыхнули. — Но как?
— Том прислушивается к твоему мнению.
— Но к твоему гораздо больше.
Кэтти уловила в ее голосе нотки ревности. Видимо, Джина знала о чувствах Тома, а потому не могла до конца сблизиться с Кэтти. Между девушками установились ровные приятельские отношения, но они общались только потому, что между ними стоял Том. Он был неким связующим звеном, цементом, скрепляющим два кирпича. Кэтти поняла, что не может рассчитывать на помощь Джины в столь щепетильном вопросе.
— Хорошо, я сама с ним поговорю. Если у Тома есть хоть немного здравомыслия, он согласится, что лучшего выхода найти было невозможно.
— Ладно, Кэтти, мне пора бежать на работу. — Джина поднялась и направилась к двери. — Нужно еще заскочить домой, чтобы оставить деньги.
— Спасибо тебе, Джина. Ты выручила нас в трудную минуту. Ни я, ни Том никогда этого не забудем.
— Я сделала это вовсе не ради вашей благодарности.
— Я знаю, — тихо сказала Кэтти, взяв Джину за руку и заглянув ей в глаза. — Надеюсь, Том оценит это.
— Если бы ты его отпустила, он бы скорее это сделал, — с раздражением ответила Джина, вырвав руку.
— Я его вовсе не держу! — ответила Кэтти с обидой.
— Не знаю, кого ты пытаешься обмануть, меня или себя. Но, Кэтти, я ведь вижу, что ты постоянно держишь Тома подле себя. Не отпускаешь его ни на шаг. Он постоянно думает о тебе.
— Я не могу заставить Тома думать о ком-то другом. Это его личное дело. И не тебе, Джина, упрекать меня. Тебе не кажется, что ты пытаешься завоевать чужую территорию? Мы с Томом знакомы всю жизнь, а ты его знаешь пару месяцев и уже хочешь завладеть его мыслями. Так не бывает.
— Ты ведь не любишь его! Зачем тогда обнадеживаешь? Это обман.
— Том сам хочет обманываться! И не тебе, Джина, судить о том, люблю я его или нет. У меня нет ближе человека, чем Том. И я люблю его, веришь ты или нет.
— А если любишь, то почему мучаешь?
— Если бы я знала, — вздохнула Кэтти.
Джина, не сказав ни слова на прощание, вышла и громко хлопнула дверью.
Мы никогда не станем подругами, с горечью подумала Кэтти. Потому что ни одна из нас не будет счастлива без того, чтобы сделать несчастной другую.
17
Кэтти проснулась от солнечного луча, лениво блуждавшего по ее лицу. Разлепив глаза и посмотрев на окно, она осознала, что допустила ошибку, оставив шторы открытыми. Кэтти медленно повернула голову и посмотрела на стоявший на прикроватной тумбочке будильник. Надо же, почти девять часов утра! Странно, что Том не разбудил ее и не позвал завтракать. Обычно они поднимались рано и уже в восемь встречались в кухне, за столом. Правда, Том менее охотно вставал в столь ранний час в выходные дни, ссылаясь на усталость. Сегодня была суббота, но даже это вряд ли задержало бы его в постели до девяти. Что же все- таки случилось?
Беспокойство, закравшееся в душу Кэтти, с каждой минутой возрастало. Чтобы не теряться в догадках, она поднялась с кровати и, нащупав тапочки, встала. Потянувшись и зевнув, она посмотрела на свое отражение в зеркале на дверце шкафа. Если не считать спутанных за ночь волос и заспанных глаз, она выглядела вполне сносно.
Кэтти подошла к двери и невольно прислушалась, надеясь услышать шаги Тома или смех Джины, которая взяла за привычку приходить к ним каждое утро, чтобы принести свежих булочек, испеченных ее матерью. Однако в доме было тихо. Кэтти открыла дверь и выскользнула в коридор.
— Том! — громко позвала она.
