— Боже! В душе и в костюме Пьера все бушевало, потому что тело смуглянки было такое соблазнительное, и Пьер не мог удержаться, чтоб не облапить всю ее спину и, невзначай, соскользнуть ниже, и подержаться ненароком за круглую упругую попку. Конечно, когда он танцевал спиной к столу. Возвращаясь лицом к оставшимся девушкам, он улыбался им томной улыбкой, и таял, таяяял…
Рыжая, смотрела на него свысока и источала такие флюиды, что Пьер еле дождался конца танца, чтобы не утащить ее в сторону темного занавеса.
— А давайте танцевать все вместе, — воскликнула блондинка.
— Точно! — воскликнули остальные.
Они сплелись руками, встав в круг, и под музыку, завиляли бедрами. Потом поменялись местами, по ходу погладив Пьера по лицу, и предоставив право третьей, потанцевать в круге, прижавшись спиной к нему.
О-О! Пьер уже не смог играть роль спокойного и безразличного мужчины, он закрыл глаза и понял, что сейчас он опозорится и получит удовольствие, которое он, как ни старался спрятать подальше, но уже не в силах был его сдерживать.
— Если бы не эти излишества! Коктейль, вино, шампанское, перебор!
Пьер почувствовал, что у него в голове, что-то сильно закрутилось. Комната поплыла, и он, на минуту закрыв глаза, покачнулся.
— Ой! — мы его закружили, — засмеялись девушки. На диван! На диван! На диванчик!
Они потащили полуживого Пьера на диван и, уложив его, стали расстегивать ему рубашку. Пьер боролся между потерей сознания от смешения напитков и от того экстаза, в который он входил при их прикосновениях. Трое мадам, крутились вокруг него, осыпая его разными милыми словечками, поцелуйчиками, гладя его то по головке, то по щекам и по груди, вытаскивая рубашку из брюк, чтобы Пьеру было вольготнее дышать… Их было много, а он один, и девушки в желании помочь ему, можно сказать боролись за место подле него, и как будто соревновались в качестве предоставляемых ему забот, нежностей и ласк…
— Дай я ему положу на голову мокрое полотенце, — говорила одна, она заботливо остужала Пьеру лоб, при этом грудь ее прижималась на минуту к его груди. Не успевал Пьер подосадовать, что грудь ускользнула на самом интересном месте, как вторая, подойдя к нему с другой стороны, склонилась к нему, щекоча его лицо своими кудряшками, а губы… они были так рядом, и они прикасались к нему, даря многочисленные поцелуи, покрывающие его лицо, глаза, щеки! Третья, не удержавшись при доступе к его телу, совершенно случайно упала прямо на него. Она засмеялась и, прижавшись к нему всеми своими соблазнительными частями, сказала, что теперь он должен очнуться, если, конечно, он мужчина! От этого утонченного издевательства, Пьеру стало еще хуже. Он боялся опозориться еще раз, потому что экстаз его снова дошел до точки. Он с лихвой вбирал в себя возбуждающие флюиды трех девушек, не предпринимая при этом, вернее, не имея возможности предпринять ничего!!!
— Это кошмар! — только успел подумать Пьер.
Хотя это было похоже на фильмы, в которых герой лежал на кровати со скованными руками, а голая мадам в черных чулках и едава видных, ниточек трусиков, расхаживала возле него с плеткой… или рядом происходит сцена сладострастия, а герой сидит в клетке и через нее смотрит на все это. А ведь он не каменный!
Как ему нравилось, втихомолку от Полет, когда она с книгой ложилась на дневной отдых в своей комнате, посмотреть такой фильм! Как он завидовал герою, желая оказаться на его месте, чтобы почувствовать то же нетерпение, завестись, а потом получить свободу и возможность проявить себя! Теперь, он почти что, сам в наручниках, хочет, но не может, а рядом глумятся красотки.
— О!!!! — снова вырвалось из легких Пьера.
— Что это? — Пьер почувствовал, что глаза его закрыты, и кто-то бьет его по щекам! Он уже приготовился оправдаться перед девчонками, и судорожно думал, как он выглядел во время провала, но услышал совершенно незнакомый и неожиданный голос.
— Мосье вам не хорошо? — услышал он мужской баритон и получил еще одну оплеуху.
Пьер ошалело посмотрел вокруг. Он лежал на диване, но рядом не было никого. Лишь только зал музея и механические куклы. Рыженькая, черненькая и блондиночка. В рост человека, они стояли, взявшись за руки, в нише стены и улыбались ему призывно.
— Все в порядке? — снова услышал он голос метрдотеля. Простите, у нас небольшая авария, отключился свет в переходе к музею. Надеюсь, что мосье пострадал не очень? — участливо спросил он, видя растерянное лицо Пьера и его потирание головы. — Вот и дали свет! — обрадовался он.
— Мосье, — метрдотель снова позвал его, когда Пьер встав с дивана, уже собрался выйти в светлый коридор, соединяющий музей с рестораном. — Вот вам платок, у вас на шее помада, — ухмыльнулся он. И позвольте, я стряхну с вас вот этот волосок. Он снял с него длинный рыжий волос, и снова сально ухмыльнувшись, сдул его со своих рук.
Пьер, обалдело посмотрел на метрдотеля, и начал отряхиваться, и приглаживаться, стараясь внести в свое поле зрения, возможные свои промахи. Ему показалось, что на кожаном диванчике в углу, лежали бутылки с шампанским…
— Да, да. Понимаю… — снова, закатив глаза, сказал мужчина. Небольшие неприятности. Мосье не рассчитал, — сказал он, показывая на выход. От этих женщин можно ждать всего чего угодно. Но кто ж от них откажется! Заправьте рубашку, — успел крикнуть он ему вслед.
Пьер, не желая больше слышать намеки мосье, вышел в зал ресторана.
— Вот и Пьер— воскликнула Мадлен. Чегой — то он такой растерзанный! — возмутилась она. Стыд какой!
Полет, не выдержав нервного напряжения, закурила сигарету, и ожидая подхода Пьера, глянула на сестру.
— Ты чего так светишься? — подозрительно спросила Полет.
— Я, наверное, влюбилась, боюсь сглазить, так это все было прекрасно, — прошептала Мишель, желающая переключить настроение сестры.
— В кого ты успела влюбиться, вы же все это время были с Пьером! — прошипела сестра, снова заподозрившая неладное.
— Да нет, мы разминулись. Пьер здесь ни при чем! — сказала победно Мишель, взглянув на сестру и на Пьера, который старался придать себе беззаботный вид, и усиленно запихивал пуговички рубашки в маленькие щели застежки..
— Глупая, — подумала она. Она думает, что лучше Пьера нет. Есть! Но я ничего вам не расскажу. Слава Богу, что мы с ним разминулись.
Мишель подавила в себе счастливый вздох, и решила, что будет вспоминать все, что с ней произошло, когда будет одна наедине со своими мыслями. И возможно все не так страшно, и Филипп еще проявится. Мало ли почему все так произошло. А может быть, это он слегка обиделся на ее поспешное заявление, что ей надо идти!?
Глава шестая
Приз
Четверо путешественников сидели рядом, за одним столом, но каждый из них здесь отсутствовал, потому что думал о своем. Мысли их летали где-то далеко от этого места, а глаза не видели ничего вокруг, потому — что смотрели внутрь себя, на то, что волновало только их, и сейчас. И над столом воцарило молчание.
Если бы кто-то со стороны посмотрел на их лица, то увидел, что в глубине у каждого проходит целый оркестр чувств.
