— Где служишь внучек?
— В артиллерии дедушка!
- В антиллерии? — встрепенулся тот. — Ну, и как там у вас в антиллерии?
Затем, не дожидаясь ответа, он обвел присутствующих загадочным взором и торжественно заключил: «Да что там у вас, вот у нас... засыплешь, бывало в пушку два ведра пороху да три ведра камней, как жахнешь по врагу. У нас пять трупов, а что ТАМ наделает!!!»
Смеялись друзья долго и дружно, а, закончив, решили за неимением пороха засыпать в пушку лодочную регенерацию, затерявшуюся банку которой Свиридов случайно обнаружил в трюме 1-го отсека.
Сказано — сделано. Заступив на вахту «под елочку», за два часа до наступления Нового года, друзья вскрыли банку регенерации и, поломав на мелкие кусочки пару пластин, побросали «зелье» в заблаговременно очищенное от мусора жерло Петровской пушки. Плотно забив в качестве пыжа рукав от старого ватника, они выбулькали сверху целую банку из под компота отработанного машинного масла и, наконец, забросив сверху увесистый булыжник, расположились в курилке в нетерпеливом ожидании.
Свидетелем картины заряжания стал вахтенный у трапа эсминца. Шестое чувство подсказывало матросу, что подводники затевают нешуточную пакость.
— Не дрейфь, салага, сейчас будет салют! Ты, главное, в штаны не наложи! — благородно предупредил коллегу-надводника старшина Свириденко.
Матрос, разрываемый противоречивыми чувствами служебного долга и братской солидарности, колебался недолго. Полевой телефон, установленный в его будке, связи с дежурным по кораблю не давал, поэтому вахтенный, стуча пудовыми валенками с галошами по трапу, поспешил подняться на борт, чтобы произвести доклад по команде лично. Однако сделать это ему было не суждено. Окрестности огласил оглушительный взрыв. Вовсе не выстрел, как наивно предполагали разгильдяи с подлодки, а полновесный и натуральный взрыв. К счастью, без жертв. Похоже, по одной лишь причине, что в тот момент на стенке никого не было. Сами виновники «торжества» отирались в курилке, метрах в сорока от заговорившего орудия.
Уставший с годами, повидавший виды металл, не выдержав силы взрыва, лопнул на всю длину ствола. Пушку словно полено разорвало надвое, после чего, описав дугу, она, на пару со здоровенным куском каменного причала, рухнула в стоявший неподалеку баркас. Под аккомпанемент характерного бульканья тот пошел ко дну за считанные секунды. «Ядро» же, описав в воздухе немыслимый зигзаг, ударило в стенку вахтенной будки, которая, разваливаясь на лету, со всем своим содержимым приводнилась на место, где совсем недавно мирно стоял баркас.
Прибежавший на шум дежурный по эсминцу некоторое время зачарованно смотрел на студеную гладь, откуда, словно антенны инопланетян, торчали провода полевого телефона. Дрожащими руками он вытянул его из воды, несколько уменьшив объем ущерба, нанесенного государству. По всем статьям Новый 1972-й год начинался весело.
Не далее чем следующим утром организаторы ЧП, виновато понурив голову, топтались «на ковре» в командирской каюте. Командир ПЛ, превозмогая естественную праздничную головную боль, чинил правосудие. В бессильной злобе он поинтересовался:
— Сколько же вам лет детки?
— Девятнадцать, — пискляво протянул Свириденко.
— Да-а, к сожалению, для аборта уже поздновато!
Рождество горе-артиллеристы встречали на ГУБЕ.
Вещество-«О»
После очередной двенадцатимесячной службы в Средиземное море подводная лодка «Б-94» прибыла в Кронштадт и готовилась к постановке в завод для производства планового среднего ремонта.
Выгрузили боезапас и в порядке очередности сдавали на склады имеющиеся на лодке запасы, имущество и оборудование. Дошла очередь и до сдачи аппаратов ИДА-59. Этим занимался помощник командира старший лейтенант Порохов. Осмотрев принимаемое имущество, начальник склада старший мичман Калюжный поинтересовался у старлея, ссыпано ли из аппаратов вещество «О». Узнав, что вещество «О» не ссыпалось, он наотрез отказался принимать имущество до тех пор, пока указанное замечание не будет устранено.
Вопрос возник сам собой. Куда его ссыпать?
Монументальный Калюжный неторопливо вынес со склада и бросил под ноги матросам два ящика, вроде тех, что используют для картофеля: «Ссыпьте вещество сюда, а потом забирайте с собой и…на свалку!»
Расположившись в курилке неподалеку от склада, сдаточная команда, нисколько не радуясь лучам ласкового летнего солнышка, неторопливо рассуждала, где же может находиться упомянутая мичманом свалка. В конце концов, не нести же это дерьмо через весь Кронштадт обратно в часть! Да и что с ним там делать? Вот ведь проблема свалилась!
Дело в том, что крупные белые гранулы вещества «О», взаимодействуя с водой, производят бурную реакцию с интенсивным выделением кислорода, а значит, на редкость огнеопасны.
Порохов это знал и напряженно ломал голову над тем, как же незаметно, без ущерба для себя и привлечения внимания окружающих «утилизировать» «добро», свалившееся столь некстати на эту самую голову. Высыпать его в стоячую воду пролегавшего неподалеку канала — слишком заметно. Это определенно привлечет нежелательное внимание зевак, да и люди подумают, что умышленно загрязняется акватория. Без скандала не обойтись...
Вдруг наметанный офицерский глаз заметил в кустах сирени, по соседству, двухстворчатую будку общественного туалета. Заглянув в секцию с биркой «М», Порохов мгновенно оценил обстановку. Он приказал матросам по-быстрому ссыпать содержимое одного ящика в загаженное отверстие клозета, не убиравшегося, похоже, как минимум, со времен Кронштадтского мятежа.
Вариант был, прямо сказать, рисковый. Глубина выгребной ямы составляла никак не меньше трех метров, и «таинство» происходящего в тот момент на дне выгребной ямы скрывалось кромешной темнотой. До слуха «военморов» доносилось лишь тихое зловещее шипение. Запахи, присущие заведениям «очкового» типа внезапно исчезли… Судьба явно протягивала руку помощи. Не теряя времени даром, Порохов приказал «таким же Макаром» опустошить и второй ящик...
Закрыв дверь спасительного сооружения на щеколду, подводники быстрым шагом покинули территорию склада, прихватив с собой «на всякий пожарный» и ящики.
Минут двадцать спустя, старший мичман Калюжный вышел из склада на солнышко, неторопливо добрел до курилки и, прикурив «беломорину» у сидевшего там коллеги, мичмана Акимова, подсел рядом и завел беседу. В это время на фортах «со страшной силой» клевал лещ. Было о чем поговорить и что спланировать на ближайшие выходные.
Решив справить малую нужду, Калюжный, на ходу дотягивая «бычок», подошел к туалету и, переступив через порог отделения «М», механически бросил окурок в отверстие выгребной ямы. Полностью войти, а тем более закрыть дверь, он уже не успел.
В глубине ямы раздался глухой объемный хлопок. Огненная волна сорвала вконец «засиженный» стульчак общественной уборной и, мягко одев его, на далеко не хилую шею старшего мичмана, выбросила их наружу. Через образовавшуюся в полу огромную дыру в крышу строения ударил огненный столб, разом превративший будку в пылающий факел. Горела она лихо, чем-то напоминая мартеновскую печь с кислородным поддувом. Даже вечно влажная и никогда толком не просыхавшая доска с известным отверстием вмиг обуглилась и теперь активно дымила, возлежа всей «рабочей плоскостью», на погонах старшего мичмана.
