Женщина,
Первый мужчина,
Моттле. Да, да.
Первый мужчина. И вам кажется, что вы это схватите налету при вашей неопытности?
Моттле. Постараюсь.
Первый мужчина,
Моттле,
Первый мужчина. Заметьте еще вот что: Дени и Фереоль будут здесь. Вы должны их узнать и затем уже не спускать с них глаз. Может случиться, что они не сойдутся во мнениях, понимаете? Что один затянет о здравии, а другой — за упокой. Но имейте в виду следующее: что это школьные товарищи, что в частной жизни их связывает тесная дружба и что они могут объявить друг другу войну, оставаясь на «ты» и по-прежнему хлопая один другого по плечу.
Моттле, Ришар.
Ришар. Полицейские?
Моттле,
Ришар. Э! Не они первые.
Моттле. В таком духе первые. Это не то, что честная пара надзирателей в тяжелых сапогах, от которых требуется отчет в десять строк красивым почерком и которые не отличат анархиста от лудильщика!.. Тех меня всегда тянет спросить, много ли им осталось до выслуги лет. Но эти…
Ришар. Нелегко тебе было с ними?
Моттле. В достаточной мере!
Ришар. В общем, ты с ними управился?
Моттле. Я в точности применил инструкцию В.
Ришар,
Моттле,
Ришар. Не сердись, старик. Тебя наградят одним из первых, когда Революция учредит рыцарский орден.
Моттле. Если бы я был уверен, что успею, я бы затопил печку. Дени всегда зябнет, когда он утомлен.
Ришар. Да, затопи печку.
Моттле. Да только час пройдет, пока она растопится. Это проклятое сооружение.
Ришар. Тогда не топи. Если Дени будет холодно, ты заваришь ему чаю.
Моттле. Очень осведомленными. Времени это им стоило немало. Но удалось.
Ришар. Что же делать, будем собираться в редакции. Это будет не так романтично, но зато удобнее для всех, в том числе и для полиции. Мы будем диктовать секретные распоряжения сонму юных машинисток и конспирировать по телефону.
Моттле. Во всяком случае, здесь мы ужасно отрезаны от всего. Что бы сейчас ни произошло, мы с тобой узнаем позже всех.
Те же, Сибле, Бишоф, Фиориньи.
Моттле,
Сибле,
Моттле. Здесь сейчас было трое полицейских.
Сибле. Ну, это не страшно. Правительство пало.
Ришар. В самом деле?
Сибле. Дени и остальные идут за нами.
Ришар. Значит, наступил решительный момент?
Бишоф. Хм! Хм!
Сибле. Дени был восхитителен, надо признать. Восхитителен по силе и по находчивости.
Фиориньи. Слишком восхитителен. Он понапрасну утомил себя, исход был предрешен.
Сибле. Да нет же, Фиориньи, да нет же! Неудачная речь — и министерство уцелело бы. Большинство превысило на двадцать пять голосов наши самые оптимистические подсчеты. К концу центровики с трудом удерживались, чтобы не аплодировать. На одни только кулуарные комбинации нельзя было полагаться. В последнюю минуту человек тридцать врагов министерства могло нас покинуть, чтобы оно не пало благодаря формуле перехода крайней левой.
Бишоф. Да. Своим красноречием Дени облегчил положение умеренных. Они могут потом говорить, что задушили министерство нечаянно, в порыве увлечения.