Диктатор

простые манеры. Сразу видно, что это дружная, даже нежная чета.

Королева. Здравствуйте.

Король, целуя ее. Как вы себя сегодня чувствуете, моя дорогая?

Королева. Хорошо, а вы?

Король. Довольно хорошо. Хотя я почти не спал. Малыш вашей второй камеристки продолжает орать, как резаный.

Королева. Его слышно от вас?

Король, смеясь. Да я уверен, что его слышно за городом.

Королева. Я им скажу, чтобы они закрывали окно.

Король, изображая шутливый испуг. Боже вас упаси, несчастная! Я прослыву вторым Тиберием. Лучше я свое окно закрою. (Смеется; потом, меняя тон). Впрочем, я обвиняю этого малыша, но здесь виноваты и заботы. Пришла вам какая- нибудь мысль?

Королева. Увы, нет! Это не значит, что я не искала. Я тоже почти не спала.

Король. Это нехорошо! Вы себе испортите цвет лица.

Королева, живо. А разве это заметно?

Король, нежно. Пока еще нет! Но вам как можно скорее необходимо министерство.

Смеется.

Королева. Я действительно считаю, что положение серьезное.

Король, смеясь. Я того же мнения.

Королева. У нас бывали затруднения, но никогда еще не было таких тягостных.

Король, стараясь продолжать в веселом тоне. Да, да. Профессия становится неприятной.

Королева. Я думаю, полиция преувеличивает. Но все-таки революционеры, по- видимому, что-то замышляют. Я это чувствую. (Помолчав). Вы по-прежнему имеете в виду Дени?

Король, серьезно. Я жду его сегодня… как знать? Другие отсрочили бы революцию, хитрили бы с ней. Дени, быть может, единственный, кто может ее предотвратить.

Королева, тревожно. Вам кажется?

Король. Да, и именно потому, что он мог бы ее совершить.

Королева. Вы уверены, что с этими людьми нельзя совладать?

Король, тем же тоном. Их много, они организованы и чуть ли не в моде у снобов. Малейшее преследование придаст им славу мучеников. К тому же, парламент доказал, что за нами он не пойдет.

Королева, слушая очень внимательно. Да.

Король. Скажу также, что хоть я и не склонен разыгрывать монарха самоновейшего образца, я все-таки предпочел бы, чтобы мое царствование было отмечено скорее смелыми опытами, чем хмурой борьбой с духом времени. Вы меня знаете. Я всегда думаю об учебниках истории, которые школьники будут зубрить через пятьдесят лет. Это слабость. Но мне говорили, что лучший философ королевства поправляет на себе галстук перед публичной лекцией.

Смеется.

Королева. Вы его сперва поиспытаете или скажете ему прямо?

Король. Я посмотрю. Собственно, по правилам требовалось бы начать с хитроумных обиняков. (Смеясь). Будь на моем месте покойный отец!.. Но я не мастер на эти тонкости, да и не верю в них.

Королева. Вы не боитесь, что он может этим злоупотребить?

Король. В каком смысле?

Королева. Что, если ему слишком открыто предложить власть, он эффектно откажется из гордости или из тщеславия?

Король. Это было бы полбеды. Его отказ даже развязал бы нам руки. Нет, я боюсь, что если он этим злоупотребит, то позже.

Королева, сосредоточенно. Мне кажется, что всего труднее будет заставить его служить нам…

Король, очень весело. Смотрите, моя дорогая, вы говорите, как Людовик XIV.

Королева, тоже смеясь, словно старой шутке. …Но что потом он меньше, чем другие, будет стараться строить нам каверзы, не имея, если хотите, их привычки к почтительному предательству… О, это только мое ощущение.

Король, серьезно. Да, но оно интересно. Я, в конце концов, его так мало знаю.

Королева. А я?

Король. Вы несколько раз видели его на трибуне. Это уже нечто… хотя, разумеется, обстановка довольно обманчива. Какое он производит впечатление?

Королева. Мне он казался искренним… но большинство из них кажется искренними. Нет, что его, на мой взгляд, отличает в этой среде, так это какое-то благородство. О других, даже когда они искренне сердятся и стучат кулаком по трибуне, почти всегда готова подумать, что это им поручено и что они зарабатывают кусок хлеба. Он не такой.

Король, слушая очень внимательно. Да, я понимаю.

Королева. Но вы же часто говорили о нем с прежними вашими министрами и со старыми парламентариями?

Король. Ах, эти люди, когда они вам не лгут, бывают так наивны! Они напичканы анекдотами друг про друга. Но великий человек может вращаться среди них хоть десять лет. Они заметят это только тогда, когда он накроет их лапой и начнет давить их по пятнадцати штук зараз. (Помолчав). Единственный, кого я люблю слушать, это наш милый граф Мюррэ… потому что он человек умный… (он шутливо понижает голос) и потому что ему наплевать.

Королева. Я получила ответ от моего отца.

Король, живо. Ах, вот как?

Королева, очень весело. Он пишет, что мы должны действовать с большой смелостью, что страна созрела, не то, что его королевство, (Король хохочет) что, если мы сумеем руководить событиями, все обойдется как нельзя лучше, и что мы явим пример всему миру. Словом, он предсказывает вам видное место в учебниках.

Король, развеселясь. Я уступаю это место ему.

Королева. Что касается Дени, то он большой его поклонник…

Король. И бескорыстный.

Королева. Он говорит, что это «великий поэт». (При этих словах король ликует, словно вспомнив еще какую-то старую шутку). У него есть его автографы и превосходный портрет, который висит у него на стене между Ренаном и Вагнером.

Король, очень весело. Если Дени примет власть, я постараюсь, чтобы первое его путешествие за границу было к твоему отцу и чтобы он имел там случай произнести красочную речь. Вот будет забавно!

Королева, вставая и делаясь опять серьезной. Когда Дени уйдет, могу я вас повидать?

Король. Да.