Отец молча кивнул и, опустившись на четвереньки, тоже начал ощупывать щели и зазоры между камнями. В дальнем правом углу он обнаружил искомое. При надавливании одна из квадратных плит отодвинулась чуть в бок, а удары по ней порождали гулкое эхо, выдавая пустоту внизу. Толстый слой пыли и мусора покрывал пол, но, когда панель расчистили, на ней оказалось кольцо, лежащее в специально выдолбленном в камне углублении. Его подняли с помощью перочинного ножика, и доктор Кеан, сойдя с плиты, потянул — без особых усилий каменная крышка лаза отъехала.
В открывшемся квадратном проеме мужчины увидели неровные ступени, ведущие вниз, в темноту. На самом верху каменной лестницы лежал грубый деревянный подсвечник со вставленной в него свечой. Доктор Кеан зажег ее, достав коробок спичек из кармана, и, держа огонь в левой руке, начал спуск. Его голова еще не скрылась в отверстии, но он остановился.
— Револьвер у тебя? — спросил он.
Роберт мрачно кивнул, достав оружие.
Снизу шел особый и очень неприятный запах, но мужчины продолжали движение, не обращая на него внимания, пока не оказались в подвале с низким потолком. Вонь стала почти не переносимой, было в ней что-то угрожающее, явно отталкивающее, и у подножия лестницы отец и сын нерешительно остановились.
Доктор Кеан медленно передвигал свечу, осматривая пол, на котором валялись деревяшки, сломанные ящики, солома и всякий мусор, годный для розжига. Но вдруг из темноты показался ярко раскрашенный предмет — доктор осветил его. Это был саркофаг. Брюс невольно вздохнул и наклонился, чтобы направить свет внутрь древнего гроба. Тут он, собрав всю свою железную волю в кулак, едва подавил крик, готовый сорваться с губ.
— Боже мой! Смотрите! — прошептал сын.
Завернутый в белую ткань, перед ними неподвижно лежал Энтони Феррара.
Медленно позли секунды, перерастая в минуты, но никто не двигался, лишь холодные отблески пламени играли на чрезвычайно бледном лице.
— Он мертв?
Голос Роберта звучал хрипло, а сам он вцепился в отца.
— Не думаю, — таким же осипшим голосом ответил Брюс. — Он в состоянии транса, упоминаемом в некоторых древних рукописях, поглощает злую силу из саркофага Царицы-Ведьмы.
В подвале что-то зашуршало и звук становился все громче и отчетливее, но доктор Кеан явно не замечал его: он повернулся к сыну, и хотя Роберт не мог рассмотреть отца в темноте, он знал, что мужчина предельно серьезен.
— Я вынужден действовать, как мясник, — спокойно сказал Брюс, — но в интересах человечества мы не должны колебаться. Выстрел привлечет внимание. Поэтому дай мне твой нож.
Какое-то мгновение сын не понимал, что означают слова доктора. Он просто достал нож и вынул самое большое лезвие.
— Боже милосердный, сэр, — вдруг выдохнул он, — но это же ужасно!
— Конечно, ужасно, — ответил отец, — но долг — долг, мальчик мой, — не позволяет нам отступить. Я, единственный из всех живущих на земле, знаю, кто или что лежит перед нами, и сознательно делаю этот шаг. Он должен закончить свое существование так же, как планировал поступить с тобой. Отдай мне нож.
Он сам взял оружие у Роба. Направив свет на спокойное бледное лицо, мужчина шагнул к саркофагу. Тут с потолка что-то упало, пролетев совсем рядом с вытянутой рукой, и глухо шлепнулось на кирпичный пол. Брюс интуитивно поднял свечу повыше.
Роберт Кеан не смог подавить крик и, схватив отца за рукав, потянул его к лестнице.
— Быстрее, сэр! — еще немного, и у него случилась бы истерика. — Бога ради, быстрее!
На миг освещенный потолок сначала удивил молодого человека, но потом напугал почти до потери сознания. Прямо над ними он увидел движущееся черное пятно, примерно фут в диаметре: туда со всех стен сползались отвратительные тарантулы, сливаясь в жуткую копошащуюся массу.
Доктор сразу же отпрыгнул к ступеням, и в этот момент пауки начали падать. Без сомнения, они нападали на незваных гостей — пол вокруг Кеанов и нижние ступеньки уже кишели мерзкими созданиями.
Мужчин охватила паника. При каждом шаге под каблуками хрустели пауки, приползающие из ниоткуда, словно сама темнота порождала их. И вот весь подвал, вся лестница, сам спертый воздух вокруг наполнились черными жуткими тарантулами.
На пути вверх доктор развернулся, выхватил револьвер и начал палить в сторону саркофага.
По его руке побежала волосатая цепкая тварь, и Роберт, вздохнув от ужаса, ударил по ней, размазав ядовитую кровь по твиду пиджака.
Мужчины добрались до выхода, и там доктор вновь повернулся и швырнул подсвечник в огромного паука, внезапно выскочившего из темноты. Свеча, все еще вставленная в деревянный держатель, покатилась по ступеням и тут же утонула в море членистоногих.
Тарантулы поползли из люка на первый этаж, продолжая преследование, а внизу зажегся неяркий свет. Потом раздался треск и потянуло дымом.
Доктор отпер дверь на улицу, и охваченные паникой мужчины выскочили наружу, спасаясь от армии пауков. С лицами, белыми как мел, они прислонились к стене.
— Это и правда был Феррара? — прошептал Роберт.
— Надеюсь на это, — прозвучало в ответ.
Доктор указал на закрытую дверь. Из-под нее выбивались клубы дыма.
Возникший пожар уничтожил не только дом с обитой железом дверью, но и два соседних здания; с большими усилиями все же удалось спасти мечеть.
Утром следующего дня доктор Кеан, посмотрев на дымящийся фундамент бывшего логовища пауков, покачал головой и обратился к сыну:
— Если наши глаза нас не обманули, Роб, то справедливое возмездие наконец настигло негодяя.
Пробившись сквозь толпу местных, мужчины вернулись в гостиницу. Их остановил портье.
— Извините, — сказал он, — но кто из вас мистер Роберт Кеан?
Роб назвал себя.
— Полчаса назад, сэр, один молодой джентльмен оставил для вас сверток. Очень бледный джентльмен с черными глазами. Он сказал, что вы обронили это.
Роберт развернул небольшой пакет. В нем оказался перочинный нож с покоробленной огнем рукояткой из слоновой кости. Его собственный нож, отданный отцу в ужасном подвале в момент, когда упал первый паук. К посылке прилагалась карточка, на которой карандашом было написано: «С наилучшими пожеланиями от Энтони Феррары».
Глава 17. Рассказ Али Мохаммеда
Попрощавшись со всеми троими, высокий египтянин вышел из комнаты доктора Кеана. Повисла краткая, но напряженная тишина. Лицо Брюса было очень сурово, а Сайм, сцепив руки за спиной, стоял у окна и смотрел на пальмы в саду при гостинице. Роберт в волнении переводил взгляд с одного на другого.
— Что он сказал, сэр? — обратился он к отцу. — Он упомянул о?..
Доктор повернулся, но Сайм остался неподвижен.
— Если ты о деле, приведшем меня в Каир, — ответил Брюс, — то да.
Сайм не спеша, в своей обычной манере, повернулся и скучающе посмотрел на отца друга.
— Али Мохаммед, — спокойно объяснил он, — только что прибыл из Файюма, чтобы рассказать о выходящих из ряда вон событиях. Он не знал, насколько эти новости важны для нас, но ему самому происшествие показалось столь необычным, что он забеспокоился, а его очень сложно смутить чем-
