упоминаю, — иронично добавил он.
— Вы еще забыли о возможности наткнуться на Энтони Феррару, — сказал Брюс Кеан.
— Простите мой скептицизм, доктор, но я не могу представить, что кто-либо добровольно пойдет в такое ужасное место.
— Я по-прежнему уверен, что он там.
— Тогда он попался, — мрачно отметил Сайм и проверил свой браунинг. — Если только…
Он замолчал, а на обычно неподвижном лице отразился страх:
— Если только он не будет ожидать нас в конце шестнадцатидюймового лаза.
— Вот видите! — воскликнул Брюс. — Но мы обязаны продолжать. Предупреждаю, что, вероятно, никогда в жизни вам не угрожала и не будет угрожать такая опасность. Я не прошу вас идти на этот шаг. Я готов действовать в одиночку.
— Вот это вы зря, доктор, — в голосе Сайма прозвучал вызов. — Пусть остальные займут свои места.
— Но, сэр… — начал Роберт.
— Ты знаешь, куда идти, — отдал приказ отец. — Нельзя терять ни минуты, и хотя я опасаюсь, что мы уже опоздали, не исключено, что нам все же удастся предотвратить страшное преступление.
Высокий египтянин с Робертом Кеаном перебрались через груды мусора и обломки плит и скрылись за огромной стеной. Сайм и доктор полезли вверх по извилистой тропке, ведущей к входу в коридор. Перед квадратным черным проемом они остановились и переглянулись.
— Можно оставить верхнюю одежду здесь, — сказал Сайм. — Вижу, у вас ботинки на резиновой подошве, а вот мне сапоги лучше снять, иначе не почувствую, куда наступаю.
Брюс кивнул и без лишних слов начал расстегивать куртку; Сайм последовал его примеру. Потом доктор наклонился, чтобы положить свою шляпу на стопку одежды на полу, но так и остался в этом положении, потому что заметил лежащий рядом темный предмет, и даже наклонился еще ниже, чтобы рассмотреть его.
— Что это? — дернулся Сайм, взглянув на Кеана.
Доктор вынул из кармана брюк фонарик и направил белый луч на гранитные осколки: среди них в лужице крови валялась довольно крупная летучая мышь. Она была обезглавлена!
Словно уже понимая, что еще найдется здесь, Брюс посветил на пол у самого входа и обнаружил несколько десятков безголовых трупиков.
— Боже мой, что это значит? — прошептал Сайм и с опаской посмотрел на черную дыру входа.
— Это значит, — тихо ответил Кеан, — что мои подозрения, какими бы невероятными они ни казались, не беспочвенны. Соберитесь с духом, Сайм, мы у границы неизъяснимого ужаса.
Сайм не осмелился дотронуться ни до одной из мышей, а просто смотрел на них с плохо скрываемым отвращением:
— Что за чудовище могло сотворить такое?
— Такого создания мир не видел уже много веков! Сложно представить кого-то более мерзкого. Это сам дьявол в человеческом обличье!
— Но зачем ему мышиные головы?
— У ночных крыланов, или египетских летучих собак, за трубчатыми ноздрями есть особая железа. Она выделяет очень редкий секрет, используемый в составе благовоний, название которых нельзя найти даже в трактатах по магии.
Сайма передернуло.
— Вот! — Кеан протянул ему фляжку. — Это только начало. Так что спокойнее.
Спутник коротко кивнул и отхлебнул немного бренди.
— Теперь в путь, — сказал доктор. — Лучше я пойду первым.
— Как хотите, — спокойно ответил Сайм, пытаясь взять себя в руки. — Опасайтесь змей. Я понесу фонарь, а вы просто держите свой наготове.
Кеан вошел в пирамиду. Высота стен коридора не достигала и четырех футов,[62] а многочисленные песчаные бури сделали покатый гранитный пол таким гладким, что было невозможно передвигаться иначе, как только держась за потолок и фут за футом соскальзывая вниз.
В таких условиях, да еще и под острым углом, спуск длиной более двухсот футов[63] невозможно преодолеть быстро. Примерно каждые пять ярдов[64] Брюс останавливался и карманным фонариком освещал засыпанный песком пол и щели между его огромными плитами на предмет того, нет ли там почти незаметных следов, предостерегающих путешественника — рядом змеи! Потом, погасив свет, он двигался дальше. Сайм следовал за ним, действуя таким же образом, с той лишь разницей, что держался за потолок одной рукой: во второй у него был фонарь, которым он светил перед собой и компаньоном, пытаясь рассеять темноту впереди.
Наверху, в песках, было довольно душно и знойно, и теперь с каждым шагом становилось все жарче и жарче. Вместе с мельчайшей пылью в воздух поднимался неописуемый запах древнего разложения, характерный для таинственных лабиринтов египетских пирамид, никогда не знавших дневного света, а в сорока или пятидесяти футах[65] ниже уровня пустыни дыхание стало настолько затруднено, что мужчины, обливаясь потом и хватая ртом воздух, остановились.
— Еще тридцать-сорок футов, — тяжело дыша, произнес Сайм, — и мы попадем в проход между ступенями. Наверное, вы помните, там что-то вроде искусственной пещеры, недостаточно высокой, чтобы встать в полный рост, но вполне пригодной, чтобы передохнуть сидя.
Говорить было очень сложно физически, поэтому мужчины молча достигли дна покатого коридора и в свете сразу двух карманных фонариков увидели крошечную комнату, выдолбленную без особого тщания прямо в породе. Высота стен не превышала четырех футов,[66] но грубый пол был горизонтален, и спутники присели отдохнуть.
— Вам не кажется, что пахнет чем-то незнакомым? — заговорил Кеан.
Сайм кивнул, отерев пот со лба, и хрипло ответил:
— Когда я был здесь в прошлый раз, пахло отвратительно. Не все выдерживали. Но сегодня просто воняет. Ни с чем подобным никогда не сталкивался.
— Точно, — мрачно сказал доктор. — Уверен, что когда выберемся отсюда, такого смрада нигде больше не встретим.
— А что это?
— Те благовония. Пошли! Нам предстоит самое сложное.
Коридор существенно сузился, а потолок нависал уже в пятнадцати-семнадцати дюймах.[67] Двигаться нужно было ползком, распластавшись на грязном полу; не было возможности даже встать на колени, а для продвижения вперед мужчины цеплялись за выпуклости на стенах и, отталкиваясь локтями от неровностей, продолжали спуск.
Они уже преодолели три ярда,[68] когда доктор неожиданно остановился.
— Что там? — прошептал Сайм.
В его голосе слышалась паника. Он даже не смел предположить, что случится, когда они минуют этот дурно пахнущий лаз и доберутся до самых глубин древнего строения. В голову лезли нелепые мысли о том, что всем своим весом на него навалилась пирамида, чтобы расплющить, по капле выдавить жизнь из распластанного тела, а последним, что он увидит, будут резиновые подошвы доктора Кеана прямо перед его лицом. Но тут прозвучал шепот Брюса:
— Не разговаривайте! И двигайтесь как можно тише. Молитесь, чтобы нас не ждали!
Сайм все понял. Они лезли по смертельной ловушке, а на выходе затаился вероломный враг. Он вспомнил обезглавленных летучих мышей и сразу представил, что его, ползущего головой вперед по узкому проходу, может ожидать та же участь!
Кеан медленно продвигался вперед. Несмотря на все усилия действовать бесшумно, ни он, ни его соратник не могли контролировать свое тяжелое дыхание. Оба ртом ловили воздух. Температура стала совсем невыносимой. Из-за нехватки кислорода здесь было бы невозможно зажечь свечу, а запах древней
