— Это я. Кто со мной говорит?
— Меня зовут Коля. Вам должен был сообщить обо мне Гурген из Москвы.
Пауза, наступившая после этого, длилась довольно долго. Наконец голос произнес:
— И что мне должен был сказать Гурген о вас?
— Он должен был сказать вам об одном деле. Вернее, об одной вещи, которая может вас заинтересовать.
— Да? — Хозяин голоса снова о чем-то задумался. — Давно вы в Стамбуле?
— Первый день.
— Надолго?
— Не знаю. — Миша помолчал. — Пока не знаю.
— Вещь, о которой говорил Гурген, с вами?
— Да.
— Когда вы могли бы со мной встретиться?
— Если у вас есть время, я хотел бы встретиться не откладывая. Прямо сейчас.
— Хорошо, вы знаете мой адрес?
— У меня есть ваша визитная карточка.
— А Стамбул знаете?
— Нет. Я здесь первый раз.
— Неважно. Возьмите такси, вас довезут. Все, я вас жду.
На том конце провода положили трубку. Положив свою, Миша дал хозяину кофейни еще один доллар за кофе. Затем, выйдя на тротуар, постоял немного, пытаясь оценить только что состоявшийся разговор. О Юсифе Самед-оглы он практически ничего не знал, если, конечно, не считать характеристики, выданной ему когда-то Гургеном. Тут же Миша подумал: «Ну и что? Терять все равно нечего. К тому же в только что закончившихся переговорах все же был один положительный момент: знакомый Гургена говорил так, как должен был говорить нормальный деловой человек, где бы он ни находился: в России или за бугром. Ладно, черт с ним. Ведь мне не остается ничего другого, как рискнуть». С той мыслью он и отправился туда, откуда совсем недавно вышел, — в банк.
Здесь, опустившись в хранилище и достав из сейфа мешочек с алмазами, он выбрал из пяти камней один, второй по величине. Оглядев камень, вытащил платок, завернул его и спрятал в карман джинсов. Затем, положив мешочек с оставшимися четырьмя алмазами на прежнее место и закрыв сейф, вышел из банка. Остановив такси, протянул водителю визитную карточку Юсифа Самед-оглы. Изучив ее, водитель кивнул и дал газ.
Такси, в которое сел Миша, двигалось, как ему казалось, бесконечно долго. Несколько раз они выезжали к побережью, затем снова оказывались в городе. Машина то углублялась в сплетенье узких старинных улочек, то вылетала на абсолютно современные городские проспекты, тормозя лишь у перекрестков.
Наконец, после того как они в очередной раз оказались на приморском шоссе, правда, на этот раз совершенно пустынном, водитель внезапно остановил машину.
Миша огляделся. Пока он не видел ничего, кроме витой чугунной изгороди перед самым обрывом. Да и то эта изгородь была почти скрыта кустарником и пальмами.
Движением подбородка водитель показал, где находятся ворота и вход. Выйдя из машины, Миша попросил водителя подождать его и направился по шоссе вдоль ограды. Наконец он увидел выложенную плитняком площадку, за которой располагались ворота, украшенные узорным литьем. Метрах в тридцати за воротами виднелся белый двухэтажный особняк в восточном стиле с балюстрадами и башенками.
Подойдя к воротам, Миша некоторое время рассматривал особняк. Затем, покосившись, заметил: он здесь не один. Сразу же за воротами, бесстрастно разглядывая Мишу, сидел на корточках мощный парень лет двадцати. На парне были белые кроссовки, белые брюки и белый жилет, надетый прямо на голое тело.
Заметив, что Миша наконец его увидел, парень что-то коротко проговорил по-турец-ки.
— Мне нужен Юсиф Самед-оглы. — Помедлив, Миша спросил по-английски: — Это дом мистера Самед-оглы?
Парень встал, извлек из кармана микрорацию, и Миша заметил: под жилетом у парня укреплена на ремнях кобура с пистолетом. Что-то коротко сообщив в микрорацию, парень спрятал аппарат в карман и, повернувшись к Мише, застыл.
Примерно через минуту из дверей особняка вышел хорошо сложенный человек лет тридцати с коротко остриженными волосами и бородой. Он был одет в щегольской белый костюм, голубую рубашку и серый галстук. Подойдя к воротам, чуть прищурив широко расставленные глаза, человек некоторое время пристально изучал Мишу. Наконец спросил по-русски:
— Как вас зовут?
— Коля.
— Коля… — Человек помолчал. — Это вы недавно разговаривали с хозяином по телефону?
— Я разговаривал по телефону с Юсифом Самед-оглы. Если он хозяин, значит, я разговаривал с ним.
— У вас есть с собой оружие?
— Нет.
Створка вделанной в ворота калитки медленно поползла вбок. Подождав, пока она дойдет до конца, человек кивнул:
— Входите.
Миша вошел. Нажав кнопки и дождавшись, пока калитка закроется, человек сказал:
— Мы вас не знаем, поэтому я должен вас обыскать. Если вам не трудно, поднимите руки.
— Пожалуйста, — Миша поднял руки. Человек в белом костюме начал прохлопывать его одежду в поисках оружия. Он действовал явно со знанием дела. Наконец, убедившись, что под Мишиными джинсами, тенниской и курткой ничего не спрятано, кивнул:
— Идите вслед за мной. — Повернувшись, двинулся к особняку.
Миша пошел за ним. Войдя в дом, они прошли сначала большую комнату, напоминавшую гостиную, затем поднялись по лестнице на второй этаж, прошли по коридору. В конце концов остановились в просторном холле. Пол холла был покрыт серым узорчатым ковром, на ковре стояли обитые белой кожей диван и несколько кресел. В одном из них сидел парень с крепкой шеей, одетый в бежевый летний костюм и бежевую рубашку с темным галстуком. Судя по всему, здесь, в холле, он выполнял ту же функцию, что и первый — оставшийся у ворот. То есть попросту стоял на карауле.
Посмотрев на охранника и уловив еле заметный знак, человек в белом костюме приоткрыл дубовую дверь. Сказал что-то по-турецки. Услышав ответ, посмотрел на Мишу:
— Входите. Господин Юсиф Самед-оглу готов с вами поговорить.
Войдя, Миша увидел просторный кабинет, настолько большой, что, казалось, он занимает пол-этажа. На стенах висело несколько старинных картин, мебель была выдержана в темных тонах, пол покрыт огромным текинским ковром. Современными в этом темном царстве выглядели лишь яркие цветные пятна стоявших на столе телефонов. Даже поверхность звуковидеоустановки, целиком занимавшей один из углов, имитировала потемневший от времени дуб.
Хозяин кабинета, а то, что это именно хозяин, Миша понял сразу же, стоял у одного из распахнутых окон. На вид ему было лет тридцать семь — тридцать восемь. Во всяком случае Миша ни за что не дал бы ему больше сорока. Он был коренаст, горбонос, лицо гладко выбрито. Одет в черную тенниску, белые парусиновые брюки и белые кроссовки.
Когда Миша и сопровождающий его человек в белом костюме вошли, Юсиф Самед-оглу, повернувшись к ним, пристально посмотрел на Мишу. Похоже, он умышленно вызвал его на обмен взглядами, поэтому на твердый взгляд хозяина кабинета Миша ответил взглядом, ничуть ему не уступавшим.
Подойдя к столу, Юсиф сказал:
— Присаживайтесь. — Подождав, пока Миша сядет, добавил: — Может, сразу начнем?
— Давайте. Но, если позволите, я хотел бы поговорить один на один.
— При Бабуре можно говорить о чем угодно. Это мой помощник, абсолютно надежный человек.
