взгляд Миши, самым ценным из найденного были пасхальные яйца, образки, крестики и другие поделки с клеймами Фаберже. Всего таких предметов набралось около тридцати. Были здесь также и золотые украшения. Рассовали все по карманам, остальное из-за громоздкости решили оставить. Перед тем как уйти, заглянули в ванную. Хозяйка квартиры лежала так же, как они ее положили. С залепленным пластырем ртом, связанная. Присев над ней, Миша прислушался. Воздух явно входил в ее легкие. Когда очнется, вспомнит их запечатленными навсегда — в «декоре». Развяжется легко. Связали они ее кое-как. Доза же эфира получилась лошадиной. Ладно. Его совесть чиста.
Подойдя к входной двери, понял: на лестничной площадке пока никого нет. Кивнул Луке: идем.
Выйдя из квартиры и захлопнув за собой дверь, они прислушались. В лестничных пролетах было тихо. Пригнувшись к уху Луки, Миша произнес одними губами:
— Жми к вокзалу. Встречаемся у пригородных касс. Пошел.
Лука двинулся вниз по лестнице. Довольно скоро Миша услышал хлопки входных дверей: сначала первой, потом второй. Тут же кто-то с верхнего этажа вызвал лифт. Дождавшись, пока кабина проползет мимо, Миша не спеша пошел вниз. У дверей никого не было. Открыв их, Миша сразу же повернул направо, в сторону вокзала. Этот участок набережной по прошлому приезду он знал неплохо. Пройдя немного вдоль дома, перешел проезжую часть и остановился прямо у троллейбусной остановки. Примерно через минуту подошел троллейбус. Войдя в полупустой салон, Миша вздохнул с облегчением.
Следующей остановкой был Киевский вокзал. Выйдя из троллейбуса, Миша сразу же увидел Луку. Он прохаживался около пригородных автоматов. Подойдя, спросил:
— Как у тебя?
— У меня тихо. А у тебя?
— У меня тоже.
Через скверик, заполненный людьми, торговцами и цыганами, прошли к остановке троллейбуса. Переехав на «двойке» через Москву-реку, оказались у Плющихи. И по пустым Ростовским переулкам быстро дошли до дома.
5
Поднявшись в квартиру, Лука рухнул в кресло. Выдавил:
— Мишаня… Я не верю…
— Чему ты не веришь? — Миша поймал вдруг себя на том, что его бьет нервная дрожь.
— Не верю, что все так… чисто…
— Подожди. Еще неизвестно, чисто или нет.
— Да? — Лука впился в него взглядом. — Мы же сейчас смотаемся. В Одессу.
— Смотаемся? Ты забыл про Гургена.
— А, про Гургена… Точно. Тогда — что делаем?
Миша подошел к окну. Он знал, что он больше всего хотел бы сейчас сделать. Позвонить Гале. Девушке, о которой он так и не смог забыть. Москвичке. Студентке театрального училища, стройной блондинке с совершенно невероятными глазами. Галя, он знал, жила в общежитии. Но при этом в Москве у нее был какой-то крутой дядя. Большая шишка, чуть ли не член правительства. Может быть, все это дело с алмазами он и затеял только из-за нее. Из-за Гали.
Решено. Он ей сейчас позвонит. Дело облегчается тем, что с Галей и ее подругой они с Лукой познакомились в прошлом году в Ливадии. Когда оба стояли за стойкой бара.
Лиза, подруга Гали, училась с ней на одном курсе и жила в одной комнате в общежитии. Лиза была курносой простушкой, но, как объяснил ему Лука, он на эту курносую простушку «был в заводе».
Посмотрел на Луку:
— Слушай: нам ведь все равно делать нечего. Сейчас.
— Да? — Лука пожал плечами. — Ну. Нечего,и что?
— Ничего. Ты помнишь двух москвичек? Студенток театрального? Галю и Лизу?
— Галю и Лизу? — Лука настороженно смотрел на него. — Но… Мишань… Как же…
— Подожди. Ты хочешь увидеть Лизу?
— Еще бы. Лизу. Конечно. Но…
— Значит, если они подойдут к телефону — сейчас и увидишь.
— И что мы им предложим?
— Какой-нибудь кабак. Покруче. Например, «Космос». Не против?
— Да нет…
— Тогда я звоню.
Присев к телефону, набрал номер. Пожилому женскому голосу, сообщившему, что это общежитие, сказал:
— Будьте любезны Галю Крутилину. С третьего курса.
Как ни странно, пожилой голос довольно вежливо сказал:
— Крутилину? Сейчас. Подождете?
— Конечно.
Минуты через три он услышал Галин голос:
— Алло?
— Галюш, привет. Это я. Узнала? — Он вдруг понял, что его голос дрожит.
— Еще бы. Привет, Миша. Давно приехал?
— Только что. Только не приехал, а приехали. С Лукой. Мы за вами заедем? Прямо сейчас?
— Ну… — Галя помолчала. — Давайте. Вы на машине?
— Нет, возьмем такси.
— Понятно. А куда потом?
— В «Космос». Как?
— Да? Очень мило. Хорошо, заезжайте. Мы ждем.
Дальнейшее было просто. До неправдоподобия просто. Выйдя, они взяли такси и, забрав Галю и Лизу, на этом же такси поехали в «Космос». Предоставив девушкам навести последний лоск в холле, прошли в ресторан. Лиза выглядела прекрасно, про Галю и говорить нечего. Наверное поэтому, когда они вчетвером прошли к заказанному по телефону столику, многие в ресторане проводили их оценивающими завистливыми взглядами.
Усевшись за столик, на котором стоял оговоренный заранее букет роз, Миша шутливо нахмурился:
— Ну что? Мы рады видеть всех в сборе. Как настроение?
Пригнувшись к розам, Галя еле заметно втянула в себя их аромат.
— Настроение прекрасное. А запах просто чудесный. Мишенька, у вас что, какое-нибудь событие?
— Конечно. Мы встретились, разве это не событие?
Выпив и поставив бокал, Миша сказал:
— Вообще мне хочется, чтобы у нас было весело.
— Непременно будет, — улыбнулась Галя.
Миша же, глядя сейчас на нее, подумал: вот она сидит напротив. Он может протянуть руку и дотронуться до нее. Может пригласить танцевать. Но он все равно не верит в это. Не верит.
В прошлом году, встретив Галю на пляже в Одессе, он, Миша Каменский, о любовных похождениях которого в этом городе ходили легенды, влюбился в Галю. Втюрился в свои неполные тридцать лет как последний школьник. Две недели они провели вместе, он, Лука, Лиза и Галя; катались на катерах и яхтах, жили в бунгало на пустынном берегу, каждый вечер заказывали кабинеты в ресторанах. За эти две недели отношения Миши и Гали, само собой, доходили до предельной близости. Но, провожая Галю в Москву, Миша вдруг осознал, что почти ничего о ней не знает. Все, что он смог выяснить, — это то, что ей двадцать лет, что она окончила английскую школу, сейчас учится в театральном. Родителей нет, но в Москве у нее есть
