— Кое?кто из рабочих хочет послушать вас, можно?
— Конечно.
Из будки — вагона выглянул начальник, махнул рукой.
— Можно начинать!
Начал ученый с вопроса:
— Скажите мне, дорогие товарищи, вы любите свою работу?
— Черта лысого! — выкрикнула за всех женщина грубого вида.
— А вы побудьте на сквозняках! Летом еще ничего, а зимой?! Полазьте по этой грязюке!.. Вы видели, что творится у нас здесь? Уже половина лета прошла, а грязь от зимы еще не высохла. И вообще — здесь гиблое место.
— Ну уж и гиблое, — подал голос начальник. — Ты, Немоляева, пошла бы в лес, там поработала.
— Не пугайте меня. Работала! Знаю…
— Ну понеслась душа в рай, — крякнул у самой двери мужик в резиновых сапогах. Смял жесткими пальцами полупогасший окурок и поднял руку, словно школьник. — Можно сказать?.. Вот нащет работы. Работа чего? Работа как работа. А вот вы станки наши поглядите. Их еще в пятьдесят седьмом году поставили и до сих пор они крутятся. На них уже живого места нет! От заводских деталей только станина и осталась — остальное ручная работа. Сколько можно? Отсюда и любовь к работе…
Петр поднял было руку, прося слово. Но на него зашикали:
— Ты помолчи, Петр. Твое дело — досматривай себе.
— А мне можно вопрос? — тихо молвил ученый в наступившей тишине. — Вот вам… — кивнул он мужику в резиновых сапогах. — А почему до сих пор не поставили новое оборудование?
Мужик в резиновых сапогах аж поперхнулся — до того вопрос ученого выглядел наивно но его разумению.
— Нет, нет! Вы мне скажите, — напористо продолжал ученый. — Почему вы не заменяете старое оборудование на новое? Новые станки стоят у вас под дверью. Некоторые еще упакованные даже, а некоторые уже раскурочены.
— Так хы! — рабочий в резиновых сапогах Как?то смешался, погас. Достал из кармана пачку «Примы» и неуклюже стал выковыривать из нее сигарету. — Так это же какие станки!
— Какие?
— Им же цена каждому тридцать тыщ!
— Ну и…
— И на ём программное устройство. Это ж подохнуть можно, пока его освоишь!
— А вы хотели бы ДИП — «догнать и перегнать». На них не догонишь уже и не перегонишь.
— Это же переучиваться надо!.. — не сбавлял тон рабочий.
— Конечно.
— А на хрена мне переучиваться, когда до пенсии три года осталось?
— А хотя бы для того, чтоб опыт передать сынам, внукам, которые вам на смену придут. А как же? Как жить?то дальше будем?
— Вам хорошо говорить. Вы там в городе, в чистеньком… А здесь… В магазин зайдешь — ни черта нет.
— Как работаем, так и живем…
Рабочий в резиновых сапогах круто развернулся и вывалился за дверь.
— Пошел ты!..
За ним потянулся еще кое?кто. Но больше осталось.
— Ну вот, — сказал ученый, — а теперь о том, с чем мы приехали сюда к вам.
И он смело, местами даже слишком смело, как показалось Петру, охарактеризовал обстановку в стране. Поделился своими соображениями, почему не складываются в стране дела и что, по его мнению, надо сделать, чтобы выправить положение. Все очень просто — мы разучились работать, разучились быть рачительными хозяевами. А почему? Потому что весь смысл труда сводится к зарплате. Сколько кому выведут зарплаты. Не сколько человек заработает, а сколько выведут. И люди перестали думать о том, что он сделал за смену, а стали думать о том, как «выбить» зарплату. Потерян смысл труда. Отсюда все беды. Он даже прошелся язвительно по известному каждому школьнику принципу: «От каждого по способности — каждому по труду». У кого одни только способности. А у кого труд? Ему платят за способность горлом брать, а трудиться кто будет?..
Взял слово пилорамщик. Щуплый узколицый человек. В небритой бороде его, на вид седой, намертво застряла мелкая опилочная пыль. Он рассудительно, толково и, как показалось Петру, очень убедительно разъяснил ученому, что на такой пилораме, как у него, дальше жить и работать никак нельзя.
— …Нам установлена норма, как будто пилорама новая. А ее уже трижды надо списать. Значит что? Значит, нашим нормировщикам надо подумать, как установить справедливую норму. Провести, может, хронометраж. Ведь от производительности пилорамы нам план устанавливают на месяц, квартал и год. План нереальный. Мы его не выполняем из месяца в месяц. Нас лишают премиальных. Вот вам и вся любовь…
— Погоди, погоди, Лапин, — не вытерпел и перебил его мастер по лесопилению Ожижко Павел — хмурый мужчина, глядящий исподлобья. — Хронометраж мы провели в прошлом году. Норму установили реальную. Ты же подписывал расчет на установление новой нормы. Лучше расскажи, как на прошлой неделе ты пришел на работу пьяный и включил ускоренную подачу. Полетели полотна, сгорел мотор. А? И это у тебя частенько бывает…
Рамщик, не смутясь нимало, открыл широко рот, чтоб возразить, потом закрыл, сел на корточки. Вроде как обиделся. Мастер продолжал:
— Почему ты себя так ведешь? Да потому что хорошо знаешь, что тебя некем заменить. А было бы кем заменить, я б тебя сейчас же отстранил от работы. Потому как и сейчас, вот перед обедом, ты уже потянул полбутылки «Ана пы». Заходил к вам в раздевалку, там винный дух стоит. Иди сюда, дыхни?ка…
Пилорамщик встал с корточек и тоже вывалился мешком за дверь.
— Я вот думаю, — сказал ученый как?то тихо и печально. —Навести бы порядок здесь у вас на нижнем складе…
— Да эту грязь мы уже и опилками засыпали раз десять и гравий возили!.. — выкрикнул возмущенно морщинистый, с землистым лицом рабочий. — И как в прорву!..
И заговорили, загомонили все сразу, перебивая один другого.
В контору возвращались втроем: ученый, Петр и бойкая мастер с разделки, Зоя Ветрова. Возле конторы остановились поговорить. Что?то все порывалась сказать Зоя Ветрова. Вот если б, вот если б… И то ли не решалась, то ли мысль ускользала.
— Скажите, — обратился к ней ученый, — вот если б с завтрашнего дня вы стали хозяйкой этого производства, с чего бы вы начали?
И по тому, как встрепенулась Зоя Ветрова, Петр понял, ученый попал в самую точку: вот об этом и хотела говорить она, но… То ли не решалась, то ли мысль ускользала.
— Ас того, что поставила бы хороший забор вокруг нижнего склада и сторожа с берданой на въезде — выезде. Раз! Второе, у меня бы не валялись так вот под ногами доски и лес. Посмотрите! — и она носком туфли пнула брус. Отличный брус из пихты, видно, черновая мебельная заготовка.
— М — да, — сказал задумчиво ученый. — Именно такого ответа я и ожидал от вас. Значит, здесь у вас, на нижнем складе, как и в леспромхозе, да и в стране не хватает хозяина?..
— Именно так! — уверенно и серьезно подтвердила Зоя Ветрова.
— Ну это самый первый шаг. Чисто хозяйский, правильный — добро надо беречь, только тогда его можно умножить… Ну а по делу? Как хозяин — предприниматель, что бы вы для начала сделали?
Женщина задумалась.
— Наверное, взяла бы лист бумаги, карандаш и прики нула, чего и сколько в моем хозяйстве можно произвести. Потом подумала бы, как это можно осуществить. То есть, как обеспечить мое производство сырьем, в данном случае круглым лесом, необходимыми материалами… Наверное, нашла бы поставщиков, заключила бы с ними «железные» договора, чтоб все было вовремя и в нужном количестве… Ну и…
