Глава двадцать пятая
До прилета следующего самолета оставалось около получаса, и Генрих, решив выпить кофе, оставил Масси дальше изучать свой журнал, а сам прошел в соседний зал, где удобно расположился в маленьком ресторанчике. Заказав эспрессо, он еще раз вынул из внутреннего кармана коробочку с камнем и приоткрыв ее, полюбовался игрой света на его тонких гранях. Холлисток никогда не видел «Регнум», и сейчас был вынужден признать, что это один из красивейших камней в десятке. «Уходящая звезда» была ему ближе, но по красоте сапфир Кантора-Поштиги вполне мог с ней посоперничать. Только приближение официанта заставило его убрать сокровище назад, и быстро покончив с кофе и съев небольшой бисквит, Холлисток снова направился в зал прилета. Самолет из Эйндховена уже приземлился, и появление Морстона или Зодо, как его звали в других мирах, не заставило себя ждать. Это был огромного роста крупный господин, лысая голова которого возвышалась над остальными прибывшими, идущими по коридору. Зодо был самым старым тертоном из всех, постоянно проживающих на земле и владел самым главным камнем, кроваво-красным рубином «Ориентал», являвшимся камнем жизни, составлявшим середину цепи. Увидев Холлистока, Морстон широко улыбнулся, и не взирая на все правила, сразу полез обниматься.
— Привет, привет! — громко пробасил он, обдав Генриха мощным запахом табачного перегара.
— Привет! — Холлисток принял такое обращение и похлопал его по спине. — Ну и запах от тебя! Обкурил, наверное, весь самолет!
— Голландский табак! А в самолете все привычные летят, никто не умер.
— Хорошо тебе в Голландии? — спросил Холлисток, когда они уже шли в зал. — Помню, в 1682 ты уже жил в Амстердаме. мы тогда вместе плыли на твоем бриге в Христианию, а последний раз я тебя видел в 1955 году.
Морстон, которому, видимо, пришлись по душе эти воспоминания, цокнул языком и покачал головой:
— Ах, это были прекрасные времена! До сих пор вспоминаю семнадцатый век, Генрих! Голландские корабли тогда бороздили все моря, и каждый третий корабль в мире шел под нашим флагом. И Голландия мне как дом, только переезжаю раз в двадцать лет с места на место, чтобы соседи не удивлялись, как это я не старею!
— Под «нашим»! — усмехнулся Холлисток. — Ты уже совсем голландец, Морстон, а ведь родился от матери — ханаанки, кажется?
— Какая разница? Этого народа вообще больше нет, Генрих, и быть как голландец мне вполне нравится. Да и страна спокойная — много не шалят. А ты, по-прежнему, гражданин мира? — Морстон громко захохотал.
— Мне вовсе не везде одинаково хорошо, — ответил Холлисток, — а в последнее время привлекают только Англия, Германия и США, но обстоятельства важнее предпочтений… нам сюда! — он показал на свободные места, ревниво охраняемые Масси.
— А, господин Грин! — Морстон спокойно подал Масси руку, явно смутив его подобным панибратством. — Рад вас видеть, сударь мой!
— Приветствую вас, господин Зодо.
— Да ты не суетись! Я только в обществе строгий, а сейчас, когда мы втроем, что нам делить? Впрочем, как раз делить нам сейчас есть что — возьми, Генрих! — Морстон достал из сумки квадратную коробку и протянул ее Холлистоку.
— Ты сегодня второй, один камень у меня уже есть, — сказал тот пряча ее в свой чемоданчик, так как для кармана она была явно велика.
— Какая разница!? — Морстон махнул рукой. — Главное, чтобы удался замысел, и для этого я готов быть хоть двадцать пятым! Я бы предложил свою помощь, если бы не знал тебя так хорошо, потому что считаю что Олбисон должен понести самое суровое и быстрое наказание. Я почти три с половиной тысячи лет нахожусь на земле, но такого поведения не припомню ни от кого из наших.
— Всегда что-то случается в первый раз, — ответил Холлисток. — Предатель проявился, и это уже неплохо, тем более, нам ясны его планы. Знаешь, а я все-таки переложу камень себе в карман, пусть будет при мне постоянно.
— Как хочешь, — согласился Морстон, — сейчас он полностью в твоей власти. Я его взял в той коробке, в какой он и хранился. Собирался в спешке, так что не было времени искать поменьше.
Холлисток снова открыл чемодан, раскрыл коробку и медленно перевел взгляд на своего гостя:
— Кажется, именно сейчас «Ориентал» совсем не в нашей власти.
— Что ты имеешь ввиду?
— Камня нет!
— Что?! — Морстон дернулся так резко, что задрожавший ряд кресел заставил всех сидящих обратить на них внимание.
— Смотри! — Генрих открыл перед ним пустую коробку.
— Может, завалился куда-нибудь? — сидящий слева от Холлистока Масси взволнованно начал рыться в чемодане.
— Нет, его здесь нет…я бы его почувствовал, — Старый вампир так сжал кулаки, что у него захрустели суставы.
— Всё ясно, — Холлисток бросил бесполезную коробку в чемодан, — камень украден. Вспоминай, дружище, вспоминай скорее. При вылете камень был на месте?
— Был, — прохрипел тот. — Я его пронес на себе через контроль, а потом снова положил в коробку. Чемодан в багаж не сдавал, он постоянно был со мной, лежал наверху на полке.
— Ты куда-нибудь отходил?
— Нет. Мне лететь было всего сорок минут. Чемодан никто не трогал, я ручаюсь. Я вижу сейчас весь свой полет как…
— Что такое?
— Его трогала стюардесса, Генрих! Она прошла по ряду и всем поправляла поклажу. Красивая такая, высокая. В один момент мне даже показалось, что она из наших…мимолетное такое чувство, потом сразу исчезло.
— Пошли! — Холлисток резко поднялся, призывая Морстона и Масси следовать за собой.
— Куда?
— В зону экипажа. Пошли скорее, ее надо найти.
— Старайтесь не привлекать внимания, — говорил Холлисток, когда они подходили к служебным помещениям. — Нам здесь еще до утра находиться, так что надо быть аккуратнее. Я беру на себя все разговоры, ты, смотри на всех стюардесс, а ты, Масси, просто гляди по сторонам, чтобы нас неожиданно не заметила охрана. Экипажи никогда не покидают аэропорт сразу, так что у нас есть шанс.
— Смотри, — Морстон указал на приоткрытую дверь, за которой виднелось широкое помещение с низким потолком.
Надпись на двери гласила, что посторонним входить сюда нельзя. Холлисток оглянулся, убеждаясь, что никто не проявляет к ним повышенного внимания, и без раздумий пошел вперед. Они миновали багажное отделение, в котором снующие туда-сюда рабочие не обратили на них никакого внимания, и только спускаясь по лестнице встретились с первым, кто мог дать им необходимые сведения. Этим человеком оказался представительный господин, одетый в форменный костюм, и прежде чем он успел сказать хоть слово, Холлисток мгновенно направил на него широко раскрытую ладонь. Господин сразу остановился, его глаза приняли совершенно отсутствующее выражение, и они смогли получить все интересующие сведения. Оказалось, что помещения для отдыха экипажей находились в этом же терминале, но только с зоны вылета, и экипаж голландской КЛМ, прибывший только что, наверняка уже находится там. Также этот человек, оказавшийся, ни много ни мало, вторым заместителем начальника полетов, по замыслу Холлистока должен был оказать им услугу, препроводив туда всех троих, что и было немедленно им приказано в следующей установке. Они почти без проблем миновали все переходы, только дважды
