клубился цветным дымом.
— Прекрасное подношение вашим героическим родственникам, — сказал Любитель Клубнички.
— Нет, спасибо, — Сано почудилось оскорбление. Он вгляделся в Окубату, ища признаки насмешки или злонамеренности, но встретил лишь вежливый, мягкий взгляд. — На самом деле я пришел, чтобы поговорить о вашем служащем, Нориёси.
Прежде чем Сано успел назвать себя, торговец воскликнул:
— Вот оно что! Почему же вы сразу не сказали? — Понимающе кивнув, он повлек Сано в дальний конец комнаты. — Печально, что большой художник Нориёси покинул этот мир. Однако у меня хранятся его последние работы. Лучшие работы, должен признать. Вам нравится? Да?
Сано тут же понял, каким образом зарабатывает деньги художественная компания Окубаты. Она сбывает фривольные рисунки избранным клиентам, пейзажи не более чем маскировка. На эротических картинках некая парочка предавалась любви во всех мыслимых позициях. В спальне: мужчина на женщине. В саду: женщина с раздвинутыми ногами сидит на дереве, а мужчина, стоя, входит в нее. Порой при их страсти кто-то присутствовал, например служанка, которая помогала любовникам, или зевака, припавший к окну. Нориёси рисовал одежду, обстановку и части тела в мельчайших деталях. На одной большой гравюре он изобразил лежащего на полу самурая. Мечи рядом, кимоно распахнуто, огромная красная плоть обнажена. Возле самурая — голая девица. Стихи растолковывали происходящее:
Гравюры Нориёси затмевали по качеству работы, выставленные у входа в галерею. Цвета естественны и гармоничны, исполнение выше всяческих похвал. В гравюрах было чувственное изящество, несвойственное обычным пошлым рисункам. Сано невольно ощутил возбуждение.
— Быть может, творения Нориёси помогут вам в романтических предприятиях.
Эта фраза выбила Сано из мечтательного состояния. Окубата или очень тонкий шутник, или совершенно безмозглый дурак, если не понимает, как его замечания могут подействовать на клиента. Отвернувшись от гравюры, Сано резко бросил:
— Не ваше дело. Я здесь не для того, чтобы покупать.
Он представился и с некоторым удовлетворением заметил, что лицо Окубаты побледнело: родимое пятно будто засветилось. Взгляд метнулся к картинкам. Круглой красный печати цензора не было. Ясно, товар контрабандный, продажа и хранение незаконны.
— Меня не волнует ваша торговля, — поспешно добавил Сано. — Расскажите о Нориёси.
Краска вернулась на лицо Окубата.
— Если смогу, господин. Задавайте любые вопросы. — Он с облегчением выдохнул.
Дабы окончательно успокоить хозяина и не выдать опасных подозрений, Сано начал с простого вопроса:
— Как долго Нориёси работал на вас?
— О, совсем не долго. — Любитель Клубнички бесхитростно улыбнулся.
И тут Сано догадался, что его бестактность была намеренной. Почувствовав себя обманутым, Сано угрожающе нахмурился.
Глаза гнусного Любителя поблескивали озорством, когда он считал, загибая пальцы:
— Нориёси был со мной... шесть... семь лет.
«Достаточно долго, чтобы хорошо узнать друг друга», — подумал Сано.
— Что он был за человек?
— Как все. Два глаза, один нос...
Разозленный Сано коснулся рукояти меча.
Окубата испуганно выпучил глаза и стер улыбку, поняв, что зашел слишком далеко.
— О, Нориёси был очень способным художником. Очень плодовитым. Его работы продавались очень хорошо. Мне будет его не хватать.
Сано набрался терпения.
— Нет, и хочу знать, что он представлял собой как человек. Был ли он дружелюбным? Пользовался ли известностью?
Любитель Клубнички ухмыльнулся:
— О, он не был очень известен. Но у него было много друзей. — Он показал на улицу. — По всему кварталу.
— Как их зовут? — Если не обращать внимания на гадкие манеры хозяина, то дело шло лучше, чем Сано ожидал.
Окубата назвал несколько мужских имен. Приятели Нориёси работали либо художниками, либо служащими в чайных домиках и ресторанах.
— Женщин не было?
— Нет, господин, насколько мне известной. Кроме молодой дамы, которая умерла вместе с ним. — Любитель Клубнички переступил с ноги на ногу.
Это движение вкупе с неожиданно прямым ответом подсказало Сано, что торговец лжет.
Сбивая Любителя Клубнички с толку, Сано поменял тему разговора:
— У Нориёси в городе есть семья?
Торговец прекратил переминаться.
— Нет, господин. Все его родственники в мире духов. Он говорил, что они погибли во время Великого пожара.
— У Нориёси были враги?
— Нет, многоуважаемый ёрики, — Любитель Клубнички возобновил топтание на месте. — Его все любили.
У Сано сдали нервы.
— Ну хватит! — выпалил он. — Или вы говорите правду, или я обращусь к... — Он перечислил имена, названные Окубатой. — Вы уверены, что они будут вилять, как вы?
— Мне очень жаль, но я не понимаю, о чем вы, господин. — Ноги неутомимо двигались. Половицы скрипели в такт.
— Кто подружка Нориёси?
Любитель Клубнички молитвенно сложил руки на впалой груди.
— При всем моем уважении к вам, ёрики, мне не нравится
Сано на мгновение прикрыл глаза. Он почувствовал отвращение к себе. По неопытности он неправильно повел допрос. Окубата теперь ничего не расскажет. Вряд ли можно арестовать этого человека за отказ отвечать на вопросы о том, что официально считается самоубийством. Его даже нельзя арестовать за торговлю контрабандными картинками и оскорбление полицейского офицера. Судья Огю ясно дал понять: ёрики не должен делать работу за досинов.
— Я не хотел никого обидеть, — сказал Сано, раздосадованный тем, что вынужден извиняться в ответ на издевательство. — Я приехал не для того, чтобы арестовать вас или унизить ваше достоинство. Мне требуется только информация для отчета, и вы уже хорошо помогли, А теперь прошу вас о небольшой услуге. Не могу ли я взглянуть на жилье Нориёси?
«Быть может, тогда пойму, за что его убили».
— Конечно, господин. — С радостью, что расспросы о женщинах и врагах Нориёси прекратились, галерейщик отодвинул часть стены. Открылся плохо освещенный коридор. — Сюда.
