Сано мысленно подытожил беседу. То, что преступник — самурай, вытекало из способа убийства, но делать какие-либо предположения опасно. Описание подозреваемого слишком общее, показания свидетелей не позволяют определить временные рамки преступления и не сужают круг подозреваемых.
Аптекарь обнаружил тело до рассвета, до того, как открылись ворота. Значит, Каибара погиб прошлой ночью, когда он и его убийца вышли на улицу до закрытия ворот. Удогуши нашел голову по дороге домой уже после того, как ворота открылись. Убийца мог оставить бундори на пожарной вышке либо прошлой ночью, либо очень рано сегодня утром. Сано надеялся получить подтверждение тому, что преступник убил Каибару, принес голову домой, обработал и отнес трофей на вышку в сравнительно небольшой промежуток времени — между наступлением темноты и закрытием ворот. В этом случае он должен проживать в Нихонбаси. Но поскольку в его распоряжении была вся ночь, то он мог прийти откуда угодно.
— Спасибо за гостеприимство и помощь, — сказал Сано пожилой паре. — Вынужден приказать вам никому не передавать ваши байки о призраке. Вы только напугаете людей.
Он обернулся к стражнику:
— Мне бы хотелось осмотреть вышку, где вы нашли голову.
Удогуши в ужасе открыл рот. Сано поспешно добавил:
— Вам не придется туда идти. Просто покажите мне место.
— Хорошо, господин. — Выйдя вместе с Сано на улицу, стражник указал на восток.
Сано увидел над крышами башенку и пошел к ней. Вслед потянулась толпа любопытных. Все, похоже, знали, кто он, и хотели присутствовать при раскрытии преступления.
— Расступитесь. — Хирата поднял дзиттэ. — Дайте сёсакан-саме работать!
Будучи не в состоянии рассеять большую толпу, досин с помощниками задержал людей, позволив Сано беспрепятственно добраться до вышки. Сано понял: от молодого досина будет больше пользы, благо он старается помочь, чем от Цуды и Хаяси.
Сано вскарабкался по хлипкой лестнице. Ступени были влажные. Поэтому Сано расстроился, но не удивился, обнаружив квадратную платформу чисто вымытой. Посередине красовалась небольшая лужа. Что-то похожее на песок захрустело под ногами. Соль. Горожане вымыли и очистили вышку от частиц сверхъестественного, которые остаются после смерти. При этом уничтожили следы убийцы.
Сано ухватился за шест, поддерживающий крышу вышки, и выглянул на улицу. В деревянном городе, где жители пользуются жаровнями на угле для обогрева и приготовления пищи, огонь представляет постоянную опасность. Едва ли проходит месяц без пожара, а тридцать восемь лет назад Великий пожар уничтожил большую часть Эдо и унес сто тысяч жизней. Жители непрерывно дежурят на таких вот вышках, готовые ударить в колокола при малейшем признаке огня или дыма. Сегодня воздух над городом чист. Но прошлой ночью туман сделал наблюдение бессмысленным. Убийца удачно выбрал время и исчез с места преступления, не оставив улик. Покачивая головой, Сано с досадой смотрел вниз.
Вид переполненных улиц напомнил ему, что в Эдо живет один миллион человек, из них примерно пятьдесят тысяч — самураи. Как найти убийцу? Теперь, на пороге неудачи и бесчестья, Сано почти сожалел о том, что не последовал совету Ногуши. Однако бусидо требует от самурая беспрекословной и бескомпромиссной службы господину. К тому же необходимо выполнить обещание, данное отцу. Сейчас более чем когда-либо Сано были нужны мудрость и наставление отца.
— Ото-сан, что мне делать? — прошептал он.
Если дух отца и услышал его, то предпочел промолчать. Сильнее, чем обычно, чувствуя тяжесть утраты, Сано спустился вниз, где его ожидал Хирата.
— Опросите всех в районе и выясните, не было ли чего-нибудь или кого-нибудь подозрительного прошлой ночью или сегодня утром, — сказал Сано. — Поищите человека с ранами от меча. Проведите тщательный осмотр каждого строения, начиная с пожарной вышки и аптеки.
Он объяснил, что искать, потом помедлил, опасаясь полностью довериться молодому незнакомцу. Но его ждало важное дело, и оно не терпело промедления.
— О результатах доложите мне перед главными воротами замка в час собаки, — закончил Сано и пошел вниз по улице.
— Сёсакан-сама.
Сано, успевший сделать десять шагов, обернулся. Хирата по-прежнему стоял у лестницы.
— Да?
— Виноват, — кадык на шее у Хираты нервно дернулся, однако голос прозвучал твердо, — но вы не пожалеете, что позволили мне работать для вас. — Щеки у Хираты ярко рдели.
В манерах досина сочетались целеустремленность зрелости и дерзость юности. Значит, еще один самурай видит в этом расследовании возможность проявить себя. В Сано неожиданно вспыхнула симпатия к Хирате.
— Посмотрим, — снисходительно сказал он, как никто другой понимая, что решимость способна компенсировать недостаток опыта.
Покраснев от радости сильнее, Хирата скрылся за углом дома.
Сано отвязал коня и направился на север, к моргу. Может, останки Каибары Тодзю дадут улики, которые не удалось найти на месте преступления.
Глава 4
В угрюмом верхнем этаже главной башни замка эхом отдавались шаги охранников, патрулировавших коридоры и лестницы внизу. Сквозь зарешеченные окна просачивалось тонкими пыльными лучами полуденное солнце. Канцлер Янагисава стоял, глядя в окно, высокая, элегантная фигура четко проступала среди игры света и тени.
— Итак, куноиши, — сказал Янагисава с усмешкой, — какие сведения тебе и твоим шпионам удалось собрать о сёсакане Сано?
Аои, стоявшая у него за спиной, вздрогнула, как от удара. Куноиши — женщина-ниндзя, специалист по темным боевым искусствам, происходила, согласно легенде, от демонов, наделенных сверхъестественной силой. Аои не возражала против этого слова, она гордилась тем, кто она есть. Но явное пренебрежение, прозвучавшее в тоне Янагисавы, вызвало у нее в крови медленный злой огонь. Более глубокое, чем презрение мужчины к женщине, начальника — к подчиненному, оно отразило старинное отношение самураев к ниндзя. Самураи презирали ее народ как грязных наемников, пользующихся хитростью, диверсиями, тайными убийствами, шпионажем и обманом вместо открытого боевого искусства. Аои подумала: «Неужели канцлер не понимает, что именно его сословие породило демонов?» Некогда миролюбивые мистики-буддисты, ниндзя выработали знаменитые смертоносные навыки в качестве защиты от правящего сословия, которое сжигало их храмы и убивало верующих, пытаясь уничтожить недоступное разуму.
Тем не менее антипатия никогда не удерживала Янагисаву и ему подобных от привлечения ниндзя к работе, которую они считали подлой. Например, для слежки за каким-нибудь ничего не подозревающим подчиненным.
Спрятав за маской невозмутимости неуважение к хозяину, Аои передала то, что узнала от слуг Сано:
— Сёсакан рано встает каждый день и занимается тренировкой. По многу часов работает в архиве. Ест и пьет умеренно. — Бесконечные упражнения научили Аои искусству убирать из голоса эмоции. — Он никогда не посещает район увеселений Ёсивара, но часто навещает мать. Он не склонен к азартным играм и не тратит деньги на безделицы. Если бывает на вечеринках, то возвращается рано и один и сразу ложится спать.
Докладывая, Аои воображала длинную череду ниндзя, которая начиналась более двухсот лет назад и тянулась через долгие войны, предшествовавшие установлению режима Токугавы. Перед внутренним взором промелькнули Фумо Катаро, устраивавший для правителя Ходзё Одавары тайные ночные нападения на неприятеля из клана Такэда; Саиго Магоиши, непревзойденный мастер в области огнестрельного оружия
