Его шаги загремели по ступеням. Почти плача от счастья, Дзюнко поспешила вперед. Они встретились на полпути, возле окна, через которое в узкую шахту проникал свет. Дзюнко остановилась за два шага до Киёси. Его вид опьянил ее.
Он был, как всегда, прекрасен, но его чувственное лицо словно постарело со времени их последней встречи. С новым выражением глаз Киёси выглядел более зрелым, что не соответствовало его пятнадцати годам. В своей серой униформе молодой человек казался незнакомцем, к которому невозможно подойти просто так. Дзюнко встревожилась. Потом Киёси улыбнулся, и знакомая юношеская улыбка оживила его лицо. Тревога сменилась радостью, и Дзюнко тоже улыбнулась.
— Рад видеть тебя, Дзюнко, — сказал Киёси, — но ты очень рисковала, идя сюда. Отец изобьет тебя, если узнает. На улицах хулиганы, в горах разбойники. Тебя могли обидеть. Обещай мне, что будешь осторожнее.
— Обещаю, — счастливым голосом отозвалась девушка, взяв его за руку.
Вот что особенно привлекало ее в нем: Киёси всегда заботился о других больше, чем о себе. Он защищал крестьян от зарвавшихся самураев, хотя его товарищи посмеивались над его сочувствием к этим людям. Киёси много часов работал на смотровой вышке и в портовом патруле, изучал боевые искусства и голландский язык — и не просто для самоусовершенствования, а для того, чтобы принести почет отцу, шефу Дэсимы Охире; покровителю-губернатору Нагаи; учителю-переводчику Исино. Он мог потерять должность за попустительство при исполнении обязанностей, так как принимал недозволенного посетителя. Но главной его заботой была безопасность Дзюнко. Неужели отец не видит, что такое отношение ценнее богатства? И неужели шеф Охира не понимает, что она будет более преданной и верной женой для Киёси, чем любая другая женщина из самурайской семьи?
Они вместе поднялись по ступеням в маленькую квадратную комнату на вершине башни. Под окном лежали подзорная труба Киёси, его свернутый плащ, соломенная шляпа и голландский словарь, который он читал во время своих одиноких дежурств. Масляная лампа освещала комнату. Внезапно смутившись, Дзюнко отошла к окну. Город и море озарял теплый рассеянный свет приближающегося вечера. Потом плывущие облака закрыли солнце, сделав пейзаж холодным и бесцветным. Дзюнко ощущала перемену в Киёси, его отчужденность, ибо он не проявлял обычной готовности поделиться с ней мыслями и переживаниями. Дзюнко повернулась к нему, желая вновь установить привычные отношения.
— Киёси, — неуверенно начала она.
— Что? — Его быстрая улыбка не осветила мрачного лица. Он смотрел в сторону. — Тебе нельзя задерживаться, Дзюнко. Скоро придет с проверкой начальник. Нам обоим несдобровать, если он обнаружит тебя здесь.
Впервые Дзюнко усомнилась в том, что Киёси любит ее. Может, разлука ослабила его чувства к ней?
— Что случилось? — спросила она, холодея от страха.
Дзюнко потянулась к Киёси, но уронила протянутую руку.
Ей не хотелось терять достоинства, умолять или навязываться, поэтому она нашла другой путь убедиться в том, что все еще небезразлична ему. Дзюнко вспомнила, что должна сказать Киёси.
— С моим отцом говорил сёсакан сёгуна, — сообщила она. — Он интересуется таинственными огнями. Если мы хотим поймать их раньше его, нам нужно поторопиться. Ты уже что-нибудь узнал?
Сначала Киёси молчал. Потом, все еще не глядя на нее, неохотно ответил:
— Я знаю, что это за огни.
Радость вспыхнула в душе Дзюнко, отметая все сомнения.
— Ты хочешь сказать, что видел призрака? О, Киёси, все твои проблемы решатся! — От счастья она захлопала в ладоши. И тут девушка с испугом заметила печаль и сожаление, мелькнувшие в устремленном на нее взгляде Киёси. — В чем дело?
Он обнял Дзюнко, прижав ее голову к своей груди, чтобы она не видела его лица.
— Ты должна забыть об огнях, Дзюнко, — обронил он. — Особенно сейчас, когда сёсакан-сама узнал о них.
Озадаченная Дзюнко отстранилась.
— Но почему? Гадалка сказала, что они — ключ к нашему счастью.
Встретившись в последний раз, они попросили совета у лучшей в Нагасаки предсказательницы будущего. Старая карга сказала им:
— В странных огнях в заливе таится ваше счастье. Это призраки голландских варваров. Поймайте одного, и он отвалит вам целую гору золота, чтобы заполучить свободу.
— Золота будет достаточно, чтобы убедить наши семьи согласиться на наш брак? — взволнованно спросила Дзюнко.
— Достаточно для того, чтобы все стало возможным.
Дзюнко попыталась напомнить Киёси предсказание:
— Таинственные огни...
— Я сказал, забудь о них! — крикнул Киёси с пылающими глазами.
Он никогда не злился на нее и не повышал голоса. Дзюнко молча отвернулась, чтобы смахнуть слезы.
— Прости! — В голосе молодого человека больше не слышалось злости, только усталость. — Я не хотел обидеть тебя. Но так будет лучше, поверь мне.
Дзюнко поежилась от порыва холодного ветра, влетевшего в окно.
— А как же деньги? Наши планы? — шмыгнув носом, спросила она.
Киёси подошел к девушке, приобнял ее за плечо. Он принужденно усмехнулся:
— Эта старая гадалка лишь поведала городскую сплетню, предсказав то, что мы хотели услышать. Нет призраков, нет сокровищ. Мы были глупцами, поверив ей.
Обеспокоенная безнадежностью, прозвучавшей в голосе Киёси, Дзюнко украдкой взглянула на него. Он озабоченно смотрел на нее, но мысли его явно блуждали далеко, занятые чем-то своим.
— Если огни не призраки голландцев, то что это? — спросила Дзюнко, не желая отказываться от их мечты.
Киёси убрал руку с плеча девушки, оставив там ощущение тепла.
— Я не могу тебе этого сказать.
Его упрямство заставило Дзюнко забыть о достоинстве. Она быстро повернулась, чтобы видеть его лицо.
— Пожалуйста, расскажи мне, что произошло? — Дзюнко вцепилась в его рукав. — Я хочу помочь!
Прижимая девушку к себе, Киёси гладил ее волосы. Она ощущала дрожь его руки, его прерывистое дыхание у себя на макушке, его теплую силу. Но тело молодого человека оставалось напряженным.
— Ты ничего не можешь сделать, — с горечью проговорил он. — Я должен справиться с этим сам. — После долгой паузы Киёси снова заговорил, словно обращаясь к самому себе: — Мне придется решить, делать ли то, что нужно, даже если это повредит... кое-кому. — Отпустив ее, он сглотнул ком в горле. — Мне не хочется этого говорить, Дзюнко. Но... думаю, нам следует прекратить наши встречи.
— Прекратить встречи? Почему? — Дзюнко уже не могла скрывать своих чувств. — Ты больше не любишь меня? У тебя есть кто-то еще?
— Я не это имею в виду! — Киёси взял ее за руки и прижал их груди. — Я люблю тебя. Больше у меня никого никогда не будет. Но так лучше. Пожалуйста, пойми меня.
— Нет!
Какой-то звук парализовал обоих: на лестнице послышались шаги.
— Это начальник, — шепнул Киёси и подтолкнул Дзюнко к окну, к которому была приставлена лестница, доходившая до самой земли. — Давай! Пока он не увидел тебя!
— Подожди, Киёси! — взмолилась Дзюнко. Они не могли вот так расстаться, ни в чем не разобравшись.
Шаги стали громче, ближе. Как бы Дзюнко ни хотелось остаться, она тревожилась за карьеру Киёси. Он помог ей выбраться в окно. Ее руки и ноги нащупали перекладины лестницы. Спускаясь вниз, Дзюнко неотрывно смотрела вверх, чтобы в быстро угасающем свете дня последний раз увидеть Киёси.
