Хирата не стал выслушивать утешения и зашагал прочь.
— Чего вы ждете? Надо продолжать поиски!
Детективы бросились за ним, схватили за руки и остановили.
— Уже слишком поздно, — сказал Фукида. — Мы не увидим никаких следов. Нужно вернуться на дорогу, взять коней и поискать место для ночлега.
— Пустите меня! — в бешенстве вырвался Хирата. — Я должен найти Мидори.
— Если мы будем бродить в темноте, то просто-напросто заблудимся, — уговаривал Марумэ. — Сёсакану-саме придется посылать кого-то, чтобы искать уже нас. Это не очень поможет вашей жене и ее подругам. Надо ждать до утра.
Хирате была невыносима даже мысль о том, чтобы прервать поиски хоть на минуту, не говоря уже о целой ночи, когда Мидори где-то в руках убийц, которых, как он считал, нанял ее безумный папаша. Однако он был вынужден согласиться, что Марумэ и Фукида правы, и неохотно поплелся за детективами к Токайдо.
— Поедем на почтовую станцию в Одаваре, там в гостинице и устроимся, — сказал он. — Заодно поспрашиваем в городке, вдруг кто-то видел или слышал что-либо, способное помочь нам найти похитителей.
Комната для больных в замке Эдо была устроена в изолированном строении, расположенном ниже по склону горы далеко от дворца, чтобы оберечь двор от духов болезни и смерти. В мрачном одноэтажном здании, окруженном деревянным забором и высокими соснами, медики Токугавы лечили серьезно больных или раненых обитателей замка. В кумирне у входа лежал камень, служивший сиденьем для оберегающих синтоистских божеств. Перед кумирней горел очищающий огонь. Священная соломенная веревка окружала подношения в виде еды и питья, палочек, украшенных полосками бумаги, и пряди женских волос, призванной отгонять демонов.
Начальник полиции Хосина в сопровождении двух личных помощников вошел в комнату для больных. В углу ученики лекаря готовили отвары из трав, кипевшие в чашках на очаге. Ширмы, которые обычно делили помещения на отдельные закутки, были отодвинуты от стен, чтобы дать место собравшейся здесь толпе дворцовых чиновников. По краям нерешительно топтались слуги и служанки. Взволнованные голоса перемежались монотонным пением и ритмичным звяканьем колокольчиков. В комнате было жарко от очага и испарений медицинских отваров.
— Дайте пройти, — приказал Хосина.
Люди расступались, кланяясь начальнику полиции. В центре толпы на постели, разложенной на покрытом татами полу, лежала женщина. Ее тело было накрыто куском белой материи; на голове виднелась повязка. Лицо с выступающими скулами покрывала смертельная бледность, закрытые веки были иссиня- красными. У изголовья постели знахарка в белых одеждах стучала в бубен, призывая врачующих духов, а монах читал заклинания и размахивал мечом, чтобы прогнать злых. В ногах на корточках сидели два капитана дорожной службы, сбоку на коленях стоял доктор Китано, главный замковый лекарь.
— Это служанка госпожи Кэйсо-ин, Суйрэн, выжившая во время нападения? — спросил у доктора Хосина.
— Да, досточтимый начальник полиции, — ответил доктор Китано. У него было морщинистое, умное лицо и редкие седые волосы, собранные в пучок на макушке. Одет он был в соответствующий профессии темно-синий халат.
Хосина повернулся к чиновникам.
— Оставьте нас, — бросил он, раздраженный, что все они притащились поглазеть на Суйрэн в такой неподходящий момент. — Вы тоже, — обернулся Хосина к служанкам. — А вы — потише, — сказал он знахарке и монаху, знаком приказывая им отодвинуться в сторону.
Вскоре он остался со своими людьми, дорожными патрульными и учениками лекаря, доктором Китано и его пациенткой. Монах и знахарка, сидя в углу, тихонько продолжили ритуал, а Хосина опустился на корточки рядом с Суйрэн. Она лежала неподвижно, явно ничего вокруг не замечая. Дыхание слабо пробивалось через ее потрескавшиеся, приоткрытые губы. Хосина встревоженно нахмурился.
— Она спит? — спросил он у доктора Китано.
— Она без сознания, — пояснил тот.
Это обстоятельство сильно озаботило Хосину.
— Это вы привезли ее в Эдо? — обернулся он к патрульным, мускулистым капитанам с умными лицами.
— Да, досточтимый начальник полиции, — одновременно ответили те, потея в своих доспехах.
