22 км.
«Где эти синебрюхие? Попрятались… Или их всех уже?.. Нет, конечно — за полмесяца можно черта лысого упрятать. Может, они даже эвакуировались…»
25 км.
«Жарко… Скаф сдает. Что я скажу им? Надо еще найти… Но есть ли кого искать? Население целой планеты… Никогда не был на Сирге».
28 км…
Приемник молчал. Антор еще раз окинул взглядом простиравшуюся перед ним унылую равнину — вот уже целую минуту он торчал здесь, не зная, на что решиться. Позади что-то тяжко грохотало, и соваться туда явно не стоило… А здесь? Какая-то тихая заводь… Акустический фон понизился ниже болевого порога, уровень радиации тоже — здесь можно было минут пять жить даже без скафандра.
…В ближайшие полминуты он получил ответ на свой вопрос. Нет, это была не заводь — кладбище. Хонниец остекленелым взором смотрел на устилавшие равнину обгорелые останки… В тени от скал они даже сохранили форму, в других местах все терялось в неразличимом сером пепле, из под которого изредка прорисовывался разбитый черный костяк. Это были не солдаты… Им нечего делать на территории лагеря. Это были люди. «Лигийцы», — привычно подсунуло сознание смягчающую замену, но на этот раз она не сработала. Антор, осторожно переставляя ножищи скафа, пошел прочь, словно боясь потревожить покой этого праха…
Нельзя стоять на поле боя целую минуту безнаказанно — Антор понял это скоро, тогда, когда его киберразведчики начали гибнуть один за другим. Писк детектора подтвердил — кто-то намертво вцепился в него радарами. Или что-то — ни одного пеленга не появилось на инфоре. «Бездушные твари!» Антор огромными прыжками попытался уйти из зоны слежения, уже чувствуя всю бесполезность этого. Одному, без поддержки, ему не справиться — дубли давно уже сгорели, защищая его так, как это могут только роботы, для которых нет смерти — равнодушно и до конца. Сбив несколько несущихся зигзагами снарядов, сенс бросился бежать. Землю под ногами начало сводить судорогой — на границе прямой видимости ярко высветилась в инфрадиапазоне туша «крота», потом еще одного; над головой со свистом пролетел какой-то нелепый угольник; на периферии локаторного обзора порскали неопределенные электронные тени… Все вокруг начало оживать, шевелиться, как в кошмаре — помраченному видению представлялись восстающие мертвецы, с инфернальной яростью набрасывающиеся на забредшего к ним человека. Слепой ужас ускорял движения, ужас перед такой смертью — от вещей, неумно и неуклюже оживленных чьей-то злой волей…
…Со всхлипом ругаясь, Антор мчался сквозь мглу взметнувшейся пыли, петляя среди разрывов, как заяц. Радар непрерывно сигналил о новых и новых целях… Да только целью теперь был он сам. Полуоторванная антенна болталась на проводах, гулко колотясь по броне. «Достали, достали, достали…» — бессмысленно бормотал он, задыхаясь в раскаленном скафандре; едкий пот заливал глаза; обугленные ошметки мягкой оболочки уже не защищали тело — хонниец то и дело обжигался о металл, каждый раз с шипением отдергиваясь, и ругался самыми черными словами, какие только успел узнать за два года службы… Едва не угодив в вулканическое извержение стабильного взрыва, оглушенный и ослепленный, разведчик свалился в подвернувшуюся воронку, достаточно глубокую, чтобы скрыть его от липкой паутины локаторов. Он сознавал, что это ненадолго — туча электронной мошкары наверняка выпущена в свободный поиск. Микророботы разведки скоро доберутся до него, и тогда… Далеко ему не уйти — робоскаф поврежден, оружие, рассчитанное на один час непрерывного использования, давно молчит. И сейчас-то он жив только чудом — по тем же неумолимым законам вероятности от него давно должна была остаться лишь дымящаяся клякса… Но он не хочет умирать! И, сжав зубы, он сделал то, что не предусмотрено никакими уставами — разжав зажимы биодатчиков, он рывком сбросил кокон симбиота и локтем ударил в люк… В лицо пахнуло нестерпимым жаром — он вывалился наружу, успев уловить приближающееся гнусавое зудение — теперь счет шел на секунды. Упав на четвереньки, он проворно отполз в сторону и спрятался за грудой камней — все, что осталось от скалы, торчавшей гнилым зубом посреди равнины. Сзади послышалось сипение, как из выкипавшего чайника — оглянувшись, Антор расширенными глазами смотрел, как съеживается и опадает грязными лохмотьями его скафандр под ударом «кипятка» — микроволнового излучения… «Из меня получилось бы неплохое жаркое!» Осознав всю несуразность этой мысли, Антор хрипло захохотал, прижимаясь к сухой каменистой почве — он хохотал неудержимо, до слез, словно ставив крест на всем происходившем — его это отныне не касалось! Отсмеявшись, он тяжело поднялся и, не оглядываясь, пошел прочь, загребая ногами многократно прокаленный серый песок.
…Он шел по долине библейского гнева…
Срок его жизни уже отмерен — с того момента, как он ступил на эту проклятую землю. И мертвый шелест ветерка в мертвых камнях — последнее, что он слышит в этой жизни. Тишину вокруг нарушал только треск счетчика радиации, полусгоревшие фильтры пропускали едкие струйки того, что когда-то было воздухом — но он продолжал идти. Тысячи и тысячи километров выжженной, отравленной, истерзанной земли — тысячи и тысячи… Он сам видел их еще с орбиты. Просто он мог еще идти — и шел. Когда не сможет идти, будет двигаться как-нибудь иначе — с отрешенным спокойствием планировал он все последующие этапы своего умирания… Но о самой смерти он забыл. В голове лихорадочно, сумбурно прокручивались какие-то обрывки, картины — его жизнь. Зеленоватое небо Хонны. Теплые руки матери — и залитые термитной смесью раскаленные трупы десантников… Первая возлюбленная, жгучий восторг желания неестественно переплетались с томительным страхом последних секунд перед выбросом… Любимое дело, азартная работа сутки напролет, успехи и неудачи… Несчастный день, когда он узнал об оккупации… Зловещая громада крейсера. Его товарищи — он помнил всех… Грань между реальностью и бредом становилась зыбкой — Мовай, улыбаясь, что-то говорил ему со своим забавным шепелявящим акцентом — но ведь он умер? Как просто — заснул… Заснул среди звезд. Шоколадные глаза искрились звездным светом… Мертвые друзья уже окружили его, подбадривающе кивали — ведь он был одним из них. Но разве он уже умер? Нет? Или да? Подкрадывающаяся исподволь истома наваливалась звенящей духотой — он не почувствовал обычной боли в затылке, проваливаясь в беспамятство…
…Антор Велес… Антор… Антор Велес, Хонна, галактический адрес 138-541-408… Антор, Антор…
Голос звал откуда-то издалека, прорываясь сквозь неподатливую пустоту.
Антор, Антор, Антор…
Он замычал, словно от боли, повернулся — в глаза брызнул свет…
Ответь, ответь; Антор, Антор, отвечай…
Встав на четвереньки, он непонимающе уставился в песок, постоял, потом медленно поднял тяжелую голову… Клубящийся туман оседал на землю. В тридцати шагах ничего уже не было видно.
Антор! Антор Велес! Очнись и попытайся ответить…
— Да-да… — пробормотал он, — да…
И, сказав, понял, что отвечает на лигийском.
…Рука, поднесенная к голове, натолкнулась на гладкую поверхность слеклолита. Шлем управления — он не снял его, когда вышел… Шлем, в котором находиться Т-усилитель. В который он сам впаял первый и последний подарок афрана… Мысли ворочались, словно жернова, со скрипом цепляя одна другую. Контур задержки работает… Он работает?! Тупое удивление вдруг перешло в яркий всплеск, окативший сознание пронзительной свежестью — Антор вскочил, растерянно оглядываясь, словно надеясь увидеть того, кто взывает из глубины его мозга.
Антор Велес, я хочу услышать тебя! — отчаянием пронзила чужая мысль, — ответь, ответь мне!
— Как? — выкрикнул он — и умолк на полувздохе. Ибо испытал то незабываемое, потрясающее чувство, которое испытывал в первый раз на лигийском транспортнике… Но теперь это было его чувство.
…Это напоминало встречу давным-давно не видевшихся друзей… Это был горячий лепет любовного свидания… Это были слезы чудом избегнутой опасности… Это была огромная радость жизни — оборотная, сияющая сторона инстинкта самосохранения… Но что это было?
