длиться вечно. Сколько дней можно удерживать его интерес? Месяц – два? Делая предложение, лорд Сейвудж дал понять, что не любит ее и не ожидает этого в ответ, что его привлекает в ней то, чему сложно дать объяснение.
Объяснение было у Гейдж. Она изменилась благодаря орешкам и, следовательно, графу понравилась абсолютно другая женщина.
Волшебство закончилось.
Она протянула руку к волосам, доставая одну шпильку за другой, наблюдая за тем, как вместе с 'гнездом' рушится ее будущее. Она попросила Агнесс помочь снять с себя платье, всем интересующимся передать, что больна тяжко, но не смертельно и отправилась в постель.
Прекрасно осознавая, что поступила малодушно, она нашла себе тысячу оправданий, даже постаралась уснуть. Агнесс расплакалась, но Гейдж отвернулась к стене и закрыла уши краем подушки.
Горничная вышла за дверь. В таком малопривлекательном виде, хлюпающую носом, ее и застал лорд Сейвудж. Она пожаловалась, что хозяйка радовалась предстоящей встрече с женихом, была нарядна и весела, а потом обнаружила пропажу миндаля, разделась и крепко спит, изображая из себя больную. И ведь как правдоподобно изображает!
Говорила Агнесс, все еще всхлипывая – видимо, это и явилось причиной недопонимания. Словом, граф разобрал, что пропавшие орешки послужили серьезным поводом для возможного расторжения помолвки. Для себя же сделал вывод, что в будущем, если хочет, чтобы жена пребывала в хорошем настроении, нельзя допускать, чтобы она проголодалась.
– Итак, – он дал свой платок горничной, подождал, когда она несколько раз высморкается, и приступил к расспросам, – я правильно понял? Твоя хозяйка расстроилась, не обнаружив в своей комнате миндальных орехов?
– Да, ваша светлость, – подтвердила девушка, – она разделась, просила всем передать, что на сегодня больна и легла в постель.
– Разделась? – задумчиво протянул граф.
Агнесс кивнула, смущенно потупив взгляд.
– Как мило с ее стороны. Уил! – Камердинер подбежал и стал рядом с Агнесс. – Ты слышал, что должен сообщать каждому, кто попытается войти, пока я отлучусь?
– Мисс Карлейн больна и не изволит никого видеть.
– Вот и отлично, – похвалил граф.
Он отсутствовал не более пятнадцати минут.
– Спокойно? – поинтересовался по возвращении у несущих вахту.
– Кроме мистера Карлейн никого не было, – донес Уил. – Посочувствовал, пожелал непременно поправиться к музыкальной части вечера и отправился к ужину.
– Какая бессердечность, – усмехнулся Тейн.
Следом за ним поднялись двое слуг с заставленными едой разносами. Подобострастно поклонившись графу, они занесли их в комнату мисс Карлейн. Лорд Сейвудж вошел следом. Он заметил метнувшийся в его сторону испуганный взгляд, недовольно поджатые губы, заплаканные глаза, растрепанные волосы, ночную сорочку, прикрываемую одеялом, выглядывавшую ступню – словом, успел достаточно возбудиться, чтобы заглушить обиду.
Изобразив очередной поклон, и не глядя в сторону Гейдж, слуги скрылись за дверью.
Граф несколько минут просто смотрел на девушку, не ожидая вопросов и не спрашивая сам. Он понимал, что мог спровоцировать страх своим напором, однако, предполагал, что мисс Карлейн, если не влюблена, все же испытывает к нему симпатию. Это сделало бы их брак более крепким.
Он был скор на расправу, порой перегибал палку – словом, описывая свои недостатки ранее в этой же комнате, ничуть не преувеличивал. О некоторых умолчал, надеясь, что с ними его супруге не придется столкнуться. Более того – уповая на это.
Маленькая мисс заслуживала того, чтобы ее проучили, но его будущая супруга могла снискать снисхождение.
Лорд Сейвудж подошел к столу, подняв крышку с одного из блюд.
– Милая, – сказал он, не оборачиваясь, – твоя горничная утверждает, что ты чувствуешь себя слишком слабой, чтобы спуститься к ужину…
Гейдж смотрела на его спину. Час ночи, полутьма, посторонний мужчина, к тому же полуобнаженный, под столом, в позе, в которой невозможно представить джентльмена – такой была первая встреча спустя десять лет. Видит Бог, тогда, в библиотеке, видя его обнаженную грудь, она ощутила слабость в ногах и усиленное сердцебиение – ни капли страха. Она смотрела в его глаза, в которых благодаря слабому освещению, отражалась ночь, и испытывала сильнейшее желание остаться.
Сейчас она в своей комнате, зажжены более десяти свечей, лорд Сейвудж стоит спиной, а ее сердце выпрыгивает из груди от страха. Единственное желание отражалось с каждым ударом – уйти, спрятаться, сейчас. Гейдж поджала колени – так сильно они дрожали.
Если бы у нее были миндальные орешки, она бы не сидела, не ждала, опустив голову и замирая, прислушиваясь к его дыханию. Она так сильно хотела приблизиться к нему, что пальцы ног свело судорогой.
Гейдж закрыла глаза.
Она чувствовала его злость, разочарование. Женщина, которой сделали предложение, ссылается на болезнь и прячется. Если бы она осмелилась, то сказала, что мечтает провести этот вечер с ним.
Если бы…
Гейдж открыла глаза. Лорд Сейвудж стоял у окна, всматриваясь в темноту. Она досчитала до пятидесяти ударов сердца, прежде чем он обернулся. Когда их взгляды встретились, Гейдж отбросила одеяло в сторону и сделала неуверенный шаг.
Она знала, что предстала почти обнаженной, что ночная рубашка, какой бы необъятной ни была, не в состоянии скрыть ее форм.
Она сделала еще шаг. Он имеет право знать.
Граф распахнул объятия, и Гейдж сделала третий шаг, прячась в его тепле, наслаждаясь стуком сердца. Его пальцы нежно прошлись по ее волосам, вернулись к талии и замерли.
Лорд Сейвудж понимал, что своим пребыванием в комнате девушки ставит ее репутацию под удар. Его тело, точнее, его нижняя часть, начавшая увеличиваться и пульсировать, молила нанести удар как можно скорее.
Он отстранился.
– Нам обоим стоит поужинать.
Гейдж отрицательно покачала головой. Она ведет себя глупо, но когда рядом мужчина, которого любишь, его руки согревают плечи, а взгляд искрится обещанием, приличия попираются. Она дала ему возможность увидеть свою фигуру практически без одежды, дала шанс передумать – его руки и то, что максимально отличает мужчину от женщины, развеяли сомнения. Они дарили тепло и желание.
– Помнишь, – подходя к столику, уставленному блюдами, спросил граф, – я говорил, что не люблю, когда со мной спорят?
Он усмехнулся, заметив, как воинственно приподнялся ее подбородок.
– Я забыл добавить, – продолжил он, – что у тебя всегда будет возможность со мной договориться.
– Вот как?
– После свадьбы дебаты мы можем вести и без одежды, – это даже приветствуется, – но сейчас тебе стоит что-то накинуть.
Гейдж вспыхнула. Откровенная картина совместного времяпровождения разлилась бальзамом по самолюбию. Она скрылась за ширмой, зная, что сейчас это кажется смешным. От волнения долго не могла попасть в рукава, еще дольше не решалась выйти с оголенной спиной, но десяток маленьких пуговичек – слишком большая проблема для любой леди.
Когда Гейдж вышла, щеки ее были еще более насыщенного розового цвета, волосы представляли собой гриву бесхозной лошади, а темно-серое платье с несколькими бледными ромашками на груди, окончательно убеждало, что перед вами крайне стеснительный конь в яблоках.
Превозмогая приступ смеха, граф заставив свои пальцы выполнить непривычную для них работу,
