Позже Бьянка поняла, что была ограничена в своих суждениях. У ее суженого много друзей, которые не считают его уродливым или глупым, наоборот, просят помощи в финансовых вопросах, и смотрят без отвращения. Она просто перенесла свои опасения на других. Это она глупа и некрасива своими поступками, а он…
Когда священник спросил, согласна ли она выйти за лорда Уинслоу, Бьянка запуталась в словах нежности, которые хотела сказать ему. Нет, остановилась вовремя, это стыдно и личное, хотя он не боялся смотреть на нее так при всех.
Подумать только, она могла еще долго молчать, лгать, таиться, если бы не тот выезд сестры, компаньонки и лорда Уинслоу в театр. И если бы он неожиданно не вернулся. К ней. С очередной корзиной ужасных цветов, которые высыпал у ее ног. И опустился на одно колено, удерживая ее взгляд, погружаясь в него, сплетаясь и шепча как любовное заклинание невероятные стихотворения:
– Вы – свет, вы – радость, вы – весна,
Я – дождь, я – ветер, я – печаль.
Вы – Ангел, вы – моя душа,
Вы – все, о чем я мог мечтать.
Вы – роза, бархат, вы – любовь,
Я – тишина, я – грусть, покой.
Я здесь сейчас у ваших ног -
О большем и мечтать не мог…
Он растрогал до слез, он смотрел так, что выворачивал душу, убивая желчь, сомнения, страх. Он позволил себе прикоснуться губами – она не позволила отстраниться. Он ушел, сохранив ее целомудрие, он был красив в ту минуту и великолепен сейчас. Она любовалась его глазами, его нежностью, его улыбкой.
– Вы безнадежно скомпрометированы, – прошептал он, прощаясь.
Это был самый счастливый день в ее жизни, до свадьбы, конечно, а теперь… Она вздохнула, посмотрела на него со всей любовью, которую чувствовала и на вопрос священника ответила уверенно:
– Да.
У выхода из церкви их ждала карета с гербом Уинслоу, украшенная яркими лентами, и разноцветные лепестки роз, которыми их осыпали, с пожеланиями счастья, радости, крепкой семейной жизни, плодовитости.
Садясь в карету с мужем, Бьянка испугалась. Они одни. И скоро их брачная ночь. Они разденутся, лягут в одну постель, и…
– Не бойся, – сказал лорд Уинслоу, сжав ее пальцы в своих. – Я никогда тебя не обижу.
Бьянка кивнула, помахала с улыбкой гостям и сестре, с легкостью прочла по ее губам:
– Счастья!
И так же бесшумно ответила:
– Счастлива.
Карета отъехала от церкви, гости стали расходиться по экипажам, чтобы догнать молодоженов уже в Лондонском особняке Уинслоу. Несколько часов они посвятят знакомым и правилам, ночь – друг другу, а утро – путешествию в Италию.
– Прекрасная пара, – сказал Брайн, подойдя к Мэри.
Она кивнула, все еще глядя вслед карете.
– Вы хотите пышную свадьбу?
– Начинаю подозревать, что вы сговорились с моей компаньонкой, – усмехнулась Мэри. – Она терзала меня идентичными вопросами.
– Вижу, леди Элфорд не успевает погоревать о потере одного поклонника, как находит другого, – буркнул граф, лениво проходя мимо. Потом нехотя остановился, посмотрел в упор на нее, на брата, изогнул бровь, провоцируя: ну же, поставь меня на место, попробуй.
– Виконт, вы – мой поклонник?
– Весьма неудачный, если вы в этом усомнились.
– Вы должны обращаться к нему… – начал Блэкберн.
– Ой, только не сегодня! – бесцеремонно перебила его Мэри. – Расслабьтесь, граф. Вы можете это сделать?
Она отвернулась к виконту, что-то хотела спросить, но граф не унимался.
– Вы вдвоем привлекаете к себе слишком много внимания, – сказал тоном обвинительного приговора.
– Значит, людям есть на что посмотреть.
– И отвлекаете внимание от жениха и невесты, – терпеливо пояснил граф.
Мэри и Брайн переглянулись, обменялись улыбками.
– Михаэль, молодожены давно уехали.
Граф осмотрелся, недовольно сдвинул брови, но нашел новый изъян:
– И гости тоже. Тогда что вы забыли у входа в церковь?
– Невозможный зануда, – тихо сказала Мэри, но Блэкберн услышал.
– Не выводите меня, и вам не придется узнать степень этой невозможности.
Мэри сделала шаг к нему. Он не ожидал и даже моргнул удивленно.
– Я согласна не выводить вас, граф, если вы перестанете навязывать свое общество.
– Я? Вам?
– Вы. Мне.
– Да вы излишне высокого мнения о своей особе!
– Правда?
– И эти ваши платья… – Он окинул ее горячим взглядом. – Единственно приличное все же нашлось, слава Богу. Видимо, не планировали соблазнять священника сомнительными прелестями.
Мэри улыбнулась. Медленно. Очень медленно. В его манере.
– Соблазнять? Если вы так подумали, не так сомнительны мои прелести.
Она провела руками по платью, вдоль талии. Соблазнительно медленно. Отвернулась к виконту.
– Поедем?
Он подал ей руку.
– Надеюсь, в карете с вами будет и компаньонка? – крикнул вслед граф.
В его словах не было яда. Только завуалированные нотки беспокойства. Но попробовала бы Мэри улизнуть от мисс Мэтьюаурсейстик. Эта дама серьезно полагала, что охраняет добродетель девушки. Мэри вздохнула. Ей бы такую подругу пораньше, возможно, она бы отказалась от соблазнов двадцать первого века.
Мэри и Брайн уже сделали несколько шагов, и граф не ожидал ответа, когда услышал:
– Вы все еще напряжены… – И словно дыхание ветра. – Михаэль…
Он с силой втянул в легкие воздух. Выдохнул. Видит Бог, он держался несколько дней вдали от нее и всю церемонию, но она нашла способ пошатнуть его мир снова. Он злорадно подумал, увидев ее в бледно- голубом платье, что его книга творит чудеса, и она пусть и не вспомнила о приличиях настоящей леди, но заучила, и вдруг… Михаэль…
И волосы ее разметались каким-то каскадом, и даже подчеркивали это закрытое пристойное платье и, – Господи, кто бы поверил, – талию. Брайн несколько раз прошелся взглядом по ее телу, а он стоял в стороне и молча смотрел, как он мысленно ее раздевает. И сам хотел содрать с нее одежду, или просто задрать платье и войти, быстро, резко, впитав в себя девственный крик и, заглушив ее боль поцелуями, продолжить входить в нее.
Он совсем измотал Матильду, представляя, как скачет на леди Элфорд. Он ни разу не начинал с прелюдий – в его фантазиях они с виконтессой переходили сразу к делу.
Она думает, что с ним можно вот так, вильнуть хвостиком, и исчезнуть? Он догнал ее в несколько шагов, оттеснил брата в сторону, склонился к порозовевшему ушку и, едва не прикасаясь к нему губами, тихо сказал:
