Очнулся он оттого, что кто-то влил ему в рот несколько глотков шнапса. Дитрих закашлялся и открыл глаза. Над ним склонился Хельмут.
– Все. Они улетели. Ты не ранен?
Дитрих слабо застонал и медленно поднялся на ноги.
– Да вроде нет…
– Пошли скорее. Я видел дым над капониром. Русские «Иль-цво»! Проклятые «цемент-бомберы», снаряды зениток отскакивают от них, словно горох! – Он погрозил свинцово-серому небу кулаком.
Дитрих огляделся: рядом, задрав кверху четыре ствола, стояла изувеченная зенитка, вокруг нее изломанными куклами валялись тела солдат расчета. Он помог подняться своим стрелкам, и они вместе побежали к капонирам.
Самолеты уцелели. Кроме одного «Юнкерса». Бомба попала прямо в капонир, превратив транспортник в обломки. Погибли техники и экипаж. Венк стащил с головы летный шлем, остальные тоже обнажили головы.
– Бедняга Миллер… – только и прошептал он.
Самолеты и взлетную полосу подготовили только через два часа. Дитрих, стоя у крыла своего Ю-52, наблюдал, как внутрь грузятся раненые, обмороженные и те немногие счастливчики, у которых было официальное разрешение покинуть Сталинградский «котел» за подписью начальника штаба 6-й армии. На них всех было страшно смотреть. Небритые, изможденные лица, грязная форма, превратившаяся в обноски, заскорузлые, бурые от крови бинты. И было еще одно, что их объединяло: обреченность и смертельная усталость в потускневших от постоянного ожидания смерти глазах. Это не была та пресловутая стойкость, о которой не переставая трубило Министерство пропаганды Геббельса. Это было равнодушие приговоренных, просто с покорностью ждущих своей участи.
Невдалеке маячили рослые угрюмые солдаты в серых шинелях с тяжелыми бляхами полевой жандармерии на груди.
К Дитриху подошел обер-лейтенант Венк.
– Обреченные. Они все обреченные. И мы с вами тоже, – сказал он. – Фюрер обрек нас в угоду своих политических страстей.
Вильке бросил предостерегающий взгляд на жандармов. Венк только рассмеялся и махнул рукой:
– Бросьте, герр хауптман. Плевать я хотел на все эти условности! Считайте это последним желанием приговоренного к смерти.
Дитриху стало не по себе от этих слов. Он поспешил забраться в кабину своего самолета, избегая даже встречаться взглядом с оберлейтенантом. Привычная процедура предстартовой подготовки успокаивала и придавала уверенности. К черту все эти глупые шуточки, они выберутся из этого заснеженного ада!
В салон битком набились пассажиры, в основном это были тяжелораненые. Особняком держались несколько штабных офицеров, по каким-то важным делам вылетавшие на Большую землю.
– Так, экипажу и бортстрелкам быть повнимательнее, доннерветер! – ругнулся он сквозь зубы.
Моторы натужно взвыли, разгоняя перегруженный транспортник. Раскачиваясь на ухабах и рытвинах, оставшихся после бомбежки, самолет покатился, все стремительнее набирая скорость. Еще несколько ударов шасси о мерзлую землю взлетного поля – и они уже были в воздухе. Чуть позади и слева пристроился Венк.
Из салона послышались облегченные возгласы, люди радовались, что ужасы Сталинградского «котла» остались позади. Хауптман горько усмехнулся: нет, все только начинается. В салоне стрелки нервно поводили стволами своих пулеметов, закрепленных в боковых проемах на месте иллюминаторов. Наверху крутился в своей прозрачной турели Фридрих, напряженно всматриваясь в свинцово-серые тучи.
Ровно гудели моторы, и казалось, что такое спокойствие будет всегда.
Они появились, как всегда, неожиданно. Пара остроносых «яков» вывалилась прямо на хвост Венку. Его стрелок успел дать только одну короткую очередь, прежде чем пулеметно-пушечный огонь русских истребителей разнес прозрачную плексигласовую полусферу. Окровавленное, изорванное пулями тело стрелка повисло на привязных ремнях, навалившись на пулемет, ствол которого под неестественным углом торчал в небо. Потом пара коротких очередей по моторам – и грузная туша «Тетушки Ю» поползла вниз, медленно теряя высоту.
Дитрих сорвал с головы шлемофон, чтобы не слышать криков экипажа и пассажиров. Оставалось только надеяться на то, что Венк сумеет посадить подбитую машину. Снег глубокий, может, и самортизирует удар. Да какие тут могут быть, к черту, домыслы! – остановил он себя. Раздавшийся чуть позже взрыв оборвал все его наивные надежды.
Тем временем оба «яка» уравняли свои скорости со скоростью «Юнкерса». Ведущий изобразил руками клещи и покачал крыльями. Дитриху оставалось только кивнуть. Он пилотировал осторожно, боясь излишне резким движением насторожить своих воздушных конвоиров.
Через четверть часа он уже приземлялся на русском аэродроме. Как только самолет остановился, к нему сразу же подъехали две санитарные машины. Раненых и обмороженных перекладывали на носилки и отправляли в госпиталь.
Последними выбрались стрелки и летчики. Их отконвоировали в лагерь для военнопленных. Наслушавшиеся рассказов о «страшных русских», они шарахались от конвоиров в добротных полушубках и меховых шапках, держащих в руках автоматы с круглыми магазинами и дырчатыми кожухами стволов. А те смотрели на пленных больше с жалостью, чем ненавистью.
Но Дитрих Вильке этого не видел. Он сидел в пилотском кресле, положив окровавленный лоб на приборную панель. А в голове звучало набатом: «Мы все здесь обречены!»
MyBook – библиотека современной и классической литературы, новинки и бестселлеры, отзывы, рекомендации, популярные авторы.
Глава 22 «Манштейн идет!»
Гитлер в канун Нового года присвоил звание фельдмаршала командующему 6-й армией генерал- полковнику Паулюсу. Вместе с вручением фельдмаршальского жезла «фюрер германской нации» приказал не сдавать своих позиций. И как последнюю надежду гибнущим послал на помощь еще одного своего фельдмаршала.
Во вторую неделю декабря группа армий «Дон» под командованием генерал-фельдмаршала Манштейна двинулась на выручку погибающей в руинах Сталинграда 6-й армии Паулюса.
12 декабря 4-я танковая армия генерала Гота, часть соединений которой были срочно переброшены из Франции, пошла в наступление из района Котельниково, примерно в двухстах километрах юго-западнее Сталинграда. Поначалу оно развивалось успешно: уже 19 декабря немецкие танковые соединения продвинулись уже более чем на сто километров.
Прикрывали с воздуха наземные войска «Мессершмитты» III./JG-52 третьей группы знаменитой истребительной эскадры под командованием «эксперта» майора Хубертуса фон Бонина. Пилоты III./JG-52 были настоящими «воздушными волками», безжалостными и беспощадными, впрочем, как и все пилоты этой эскадры.
Но против них тоже сражались не зеленые юнцы, а закаленные в огненном небе Сталинграда, опытные, решительные и смелые крылатые бойцы. Крыло в крыло шли в бой и асы 9-го гвардейского истребительного авиаполка, и девушки-истребители из 586-го женского истребительного авиаполка – единственного в мире, и летчики-штрафники из отдельной эскадрильи старшего лейтенанта Федора Филипченко. И еще многие и многие истребители, штурмовики, бомбардировщики, воздушные разведчики.
В числе тех, кто противостоял возросшим силам русских в воздухе, был и хауптман Карл Хаммерболь, «эксперт» с шестьюдесятью тремя победами. Воевал он еще в Испании, сбив там две республиканские
