показала еще и Ванин подарок — яркий пенал с карандашами, фломастерами и ручками. И снова подивилась Ася его заботливому вниманию к ребенку, и ее кольнуло в сердце воспоминание, как он переживал, когда узнал о беременности жены после аборта. Подумала Ася и о своем невнимании к Катюше. Порывшись в сумке, достала недавно купленную капиллярную ручку с рисунком в стиле древнеегипетских фресок и под восторженное детское «о-ох!» положила в новенький пенал рядом с другими принадлежностями.
Утром первого сентября, выходя из дома, она мысленно пожелала удачи новоиспеченной школьнице и ее другу — соседу с первого этажа. А через час в мыслях Ася держала только процентовки, тарифы и цифры, цифры, цифры…
Месяц начался.
Ася возвращалась домой на «автопилоте», ноги несли — и то радость. Повалившись на тахту, она приходила в себя и часам к десяти становилась просто нормальным уставшим человеком. Шла на кухню и начинала готовить, как говорил Остап Бендер, то ли поздний ужин, то ли ранний завтрак. Или же представляла себя английской аристократкой (в какой-то книге она вычитала, что англичане ужинают в одиннадцать часов), утомленной светскими развлечениями. Хороши развлечения: сплошной каламбур цифр, за которыми заработок конкретных людей, если ошибешься — голову оторвут. Английским графиням такое в кошмарном сне не приснится.
После ужина Ася позволяла себе полчаса поэзии — читала или тихо бубнила стихи на память. Новые книги в первой половине месяца Ася не начинала. Однажды, еще в институте, ей попался замечательный детектив польской писательницы. Она не могла оторваться от него всю ночь и — провалила зачет по математике, своему любимому предмету. С тех пор зареклась не открывать новую книгу в загруженные дни.
И после короткого отдыха — спать. К исходу второй недели даже сон не снимал усталость. Закончив отчет, один экземпляр которого скрывался в папке, а второй от давался секретарю для изучения начальником и отправки в трест, Ася откидывалась на спинку стула за рабочим столом, упиралась затылком в стенку, закрывала глаза и отрекалась от всего мира. Бездумное Божье создание. Только ступни скрещенных ног, обутые в элегантные туфли-лодочки, мерно покачивались вправо-влево, отсчитывая уходящие в прошлое минуты, уходящую жизнь.
— Привет, собственникам!
— Привет, моя вера. Заходи, — вяло отозвалась Ася и, оставив подругу в коридоре, поплелась в комнату.
— Что за тон?! — громогласно возмутилась Вера из прихожей. — Я честно выждала твой отчет и так же честно жду радости твоей от моей особы.
— Спасибо, «твоей-моей». — Ася невольно улыбнулась цветистому обороту подруги.
С Верой ее связывала особая дружба. Обе из райцентров, они представляли противоположность стремлений и порывов. Асе импонировали интеллигентность, тихий правильный выговор, красивые литературные обороты речи, сдержанность манер. Вера, подбоченившись, выпятив роскошную грудь, величаво именовала себя «селянкой в опере». Словно напоказ выставляла она сомнительно-деревенское происхождение. Работая наборщицей в типографии, отлично зная русский и украинский языки, она непременно смешивала их воедино при разговоре, не чуралась крепких выражений и яростно жестикулировала при этом. Для нее не существовали мужчины и женщины — только мужики и бабы, девки и пацаны. После длительного общения с подругой Ася долго еще следила за своей речью, старательно избавляясь от перенятых рабоче-крестьянских словечек, не украшающих лексикон административного работника-интеллигента.
Натура подруг отражалась и в одежде. Спокойным, выдержанным или строгим темным тонам, которые любила Ася, Вера предпочитала яркую ткань, изобилующую разными цветами, на которые только способна фантазия отечественной текстильной промышленности. Ася терпимо относилась к гардеробу подруги, но, идя рядом с ней по улицам, чувствовала себя неловко, в то время как Вера цвела ярче, чем букеты на ее платье, довольная производимым эффектом.
Как-то Ася шутливо назвала Веру гоголевской Солохой, за что в отместку получила: тургеневская Одинцова. Она не совсем поняла, что же Вера имела в виду, но решила, что это не худший вариант. И обе остались довольны своими прототипами.
— У меня к тебе, — без предисловий начала Вера, — партийное задание личного характера.
— Очень интересно, — равнодушно отозвалась Ася. Она откинулась на подушки тахты и закрыла глаза. — Коммунисты сейчас в опале.
— Зато демократы на коне. — Вера плюхнулась рядом, поджав под себя одну ногу, и Ася заерзала, недовольная тем, что ее трясут.
— Ладно, переходи к личному.
— Но для этого ты мне нужна бодрая и веселая.
— Ты их найдешь в цирке. — Ася удобнее устроила на подушке голову.
— Очнись, барышня, Базаров умирает! — во весь голос сообщила Вера.
Ася поморщилась, пережидая, когда успокоятся барабанные перепонки, и открыла глаза. Долго смотрела на улыбающуюся Веру. Признав поражение, она тяжело вздохнула и поднялась.
— Что будешь пить? Чай, кофе?
— И душ — для тебя. — Вера довольно потерла ладони.
— Вера, дай мне отдохнуть, — жалобно протянула Ася.
— Какой отдых?! — Подруга всплеснула руками, и кулачки привычно уткнулись в бока, подчеркивая тонкую талию и крутую линию бедер их обладательницы. — Решается судьба…
— Чья судьба? — устало ворчала Ася.
— Твоя, моя — наша. Всего человечества!
— Н-да. Человечество не даст отдохнуть, — фатально произнесла Ася и поплелась в ванную. — Приготовь мне кофе.
— А как же! — нараспев отозвалась с улыбкой Вера.
Глядя на брызжущую энергией подругу, Ася чувствовала еще большую усталость. Однако душ сделал свое дело. Через двадцать минут Ася вошла на кухню расслабленная, но готовая вникать в чьи-то судьбы.
— Рассказывай, что у тебя? — Ася вдохнула ароматный пар над чашкой, попробовала глоток кофе и изрекла: — Блаженство!
— Как у тебя дела с соседом? — невинно поинтересовалась Вера.
Ася пожала плечами:
— По-соседски.
Вдаваться в подробности не хотелось, да и не было таковых. Один раз Иван зашел, но Ася была слишком отстраненной от всего, кроме работы.
— Значит, дружите, — сделала вывод Вера.
— Говори, что надо?
— Он мне нужен.
Ася медленно поставила чашку и внимательно посмотрела на подругу.
— И?..
— Замуж хочу, — огрызнулась Вера, разрумянившись. — Приспичило.
Ася похолодела. Спина непроизвольно выпрямилась, руки слабо держались за столешницу. Крик рвался из горла, но она молчала. Почему Вера? Да, она быстро освоилась в присутствии Ивана в первое знакомство, но ничем не выказала особого расположения — во всяком случае, насколько ее знала Ася. На новоселье Вера часто на него поглядывала, но Ася думала, что это от незнакомого общества. Всегда задорная, напористая — бой-баба, — Вера вдруг оробела. В гостях Ася была для нее примером поведения, а Иван — поддержкой. Или чем-то большим?
— Влюбилась? — тихо спросила с виду безразличная Ася.
Щеки Веры вспыхнули, как маки на ее платье, но она нарочито грубо ответила:
— Ну, ты и скажешь, подружка! Вспомни еще про любовь до гроба.
