Фрэнк задумчиво повторил произнесенное его спутницей имя.
— Не была ли эта особа участницей одного из твоих блестяще проведенных процессов?
— Ну а если и была, что такого? — холодно бросила Марджори. — И я горжусь, что они помирились, а не стали разводиться. Как только мы кое-что разузнаем об этой студентке, мы с Кэролайн попробуем выбить для нее стипендию, которой ее лишили, отчислив из претендентов. Лично для нее, поэтому ей придется обращаться с прошением. Прошение, естественно, повлечет за собой подробные ответы на ряд вопросов, ей даже придется написать свою биографию. К тому времени, когда все закончится, я буду знать, что она ела на завтрак в пятилетнем возрасте.
— Надеюсь, ты узнаешь что-нибудь более полезное.
— Благодарю за доверие. По-моему, идея блестящая.
Фрэнк ничего не ответил. Он открыл ключом дверцу своей машины и распахнул ее перед Марджори.
Она поморщилась.
— Фрэнк, я готова позволить тебе вести мой «форд».
— Нет, благодарю.
— Разве тебе не хочется произвести впечатление на мать моим благосостоянием?
— Нет, я об этом как-то не подумал.
Конечно, с какой стати его матери проявлять к ней интерес? Знакомство затевается лишь затем, чтобы им легче было притворяться перед родителями Марджори в субботу.
— Как меня угораздило вляпаться в эту историю? — проворчала Марджори.
Фрэнк посмотрел на нее.
— Забавно, но и я задаю себе этот же вопрос.
Марджори сразу приободрилась и, покладисто кивнув, уселась на низкое сиденье машины. Конечно, субботнее чаепитие в компании его матери и ее родителей — ужасная затея. Но теперь ясно, что и Фрэнку оно не по душе. А поскольку инициатор этой затеи он, она сможет позабавиться, наблюдая, как он будет изворачиваться.
Однако Марджори тут же услышала голос совести. Возможно, он затеял это, чтобы помочь ей и ее родителям. У него нет личного интереса в этом деле. А поскольку ему известны ограниченные финансовые возможности Патрика и Лоран Стоунов, то он и решил устроить чаепитие, которое должно их «сблизить», на своей территории…
Но Марджори была неприятна мысль о подобном благородстве с его стороны, и она раздраженно сказала:
— Я уже говорила тебе, что полностью возьму на себя оплату твоих услуг, Фрэнк. Моим родителям незачем об этом даже знать. Поэтому, будь любезен, позаботься вести учет своих затрат по этому делу.
На мгновение ей показалось, что он не слушает ее.
— Фрэнк? Я сказала…
— Обед и теннис тоже включать? — заинтересованно спросил он.
— Да, ведь другому клиенту в схожих обстоятельствах ты бы выставил счет.
— Но я прежде никогда не сталкивался с подобными обстоятельствами. Возможно, тебе стоит научить меня, как поступают юристы вашей компании…
— И еще не стоит волноваться, что это займет у тебя много времени, — твердо заявила Марджори. — Я уже начала поиски лучшего адвоката, способного представлять интересы отца в суде, от тебя требуется только убедить папу бороться.
Воцарилось напряженное молчание.
— Ты вне себя оттого, что тебе приходится выступать на одной стороне со мной, Марджори?
Она прикусила губу. Его слова отчего-то задели ее. Она поняла, что не в состоянии разобраться, что с ней происходит.
— Ты никак не можешь решить, что тебе важнее: чтобы ради твоего отца я добился успеха, — задумчиво пояснил Фрэнк, — или чтобы потерпел сокрушительное поражение ради твоего удовольствия.
Он попал в самую точку. Так оно и было. Конечно, она не хочет, чтобы он потерпел поражение, ведь от этого зависит судьба отца. Однако, зная Фрэнка, можно с уверенностью сказать, что успех прибавит ему самоуверенности и сделает общение с ним еще более невыносимым. Ладно, раз надо, придется потерпеть, пусть бы только все хорошо сложилось для папы. Она попыталась отшутиться:
— Обещаю, что постараюсь справиться с этим. Надеюсь, мне удастся вынести все твои выходки и не совершить убийства.
— Да уж постарайся, ибо если я стану твоей жертвой, то не смогу защищать тебя на суде. А это было бы досадно.
Машина подъехала к узкой дорожке, ведущей к высокому старому дому.
— У меня, кажется, галлюцинации, — заявила Марджори. — Что это за штука на заднем дворе, напоминающая птичью клетку размером с гараж на три машины?
— Где же твое хваленое образование, — удивился Фрэнк. — Неужели ты не узнаешь обычный вольер? — Он обошел вокруг машины и остановился поприветствовать длинношерстого ирландского сеттера, вставшего на задние лапы и положившего передние ему на плечи. — Веди себя прилично, Максвелл. У нас гости.
Пес опустился на четыре лапы, и Фрэнк открыл Марджори дверцу. Она не двинулась с места.
— Ты разводишь в свободное время попугаев?
— В вольере? Нет, конечно, они здесь перемерзнут. Это для сов и ястребов. Иногда, когда нет хищников, мы держим там других птиц, но это случается редко…
— Совы? Ястребы?
— Подранки, — спокойно сказал Фрэнк. — Или птенцы, потерявшие родителей. Моя мать выхаживает их или выращивает, пока они не смогут сами добывать себе пищу.
— А разве не противозаконно держать птиц в клетке?
— Надеюсь, что нет. Если той кипы удостоверений и свидетельств, что есть у моей матери, недостаточно, чтобы считать это законным, тогда я не желаю ничего об этом знать. И, между прочим, этот вольер размером с гараж всего на две машины. Мне это известно потому, что мы снесли старый гараж и использовали его фундамент.
Марджори выбралась из машины. Она чуть не споткнулась о пса, сидящего на дорожке и поднявшего переднюю лапу для пожатия.
— О, прости, — сказала она ему. — Ты, кажется, Максвелл? Ну и имечко для собаки. Впрочем, рада познакомиться. — Марджори нагнулась, чтобы пожать лапу, но пес, видимо, решил, что будет галантнее одарить ее поцелуем. Он поднялся на задние лапы, стараясь лизнуть ее в лицо. Марджори отскочила и попала в объятия Фрэнка.
Его руки обхватили ее за бедра, а спиной она, теряя равновесие, уперлась ему в грудь. Марджори показалось, что даже сквозь одежду она чувствует тепло его тела и едва различимый запах одеколона и мыла, исходивший от его кожи.
— Прости, — сказал Фрэнк. — Следовало предупредить тебя, что память у Максвелла на выполнение приказов намного короче, чем его шерсть. — Он помог Марджори выпрямиться, но не спешил отпустить ее.
Пес, склонив набок голову, в недоумении рассматривал девушку. Она с осторожностью потрепала его за ухом.
— Продолжай в том же духе, и преданней друга у тебя не будет, — поощрил ее Фрэнк. — Пойдем, я познакомлю тебя с мамой.
Марджори приготовилась к любому повороту событий, но кухня, куда он привел ее, оказалась чисто убранной и выглядела вполне обычно. На стенах были развешаны резные деревянные шкафчики, а широкие окна украшали нарядные занавески.
У огромного стола в центре кухни высокая худая женщина с морщинистым лицом склонилась над корзиной, держа в руке пипетку.
— А ну, давай-ка питаться, — решительно произнесла она и вытащила из корзины крохотный
