- Ай! – вскричал, почувствовав острую боль Крисп.
Марцелл, вскочив с места, так сильно ударил банщика, что тот полетел в бассейн. А Крисп, хоть кровь почти сразу остановилась, долго не мог прийти в себя. И совсем не от боли или страха. Его поразила мысль: как же он собирался пойти на пытки, мучения, казнь, если не мог перенести даже такого пустяка! А может, всё это – не для него?..
Прямо из бассейна банщики перевели Криспа в небольшую комнату. Здесь, приятно щекоча голову, над ним защелкал ножницами умелый цирюльник.
Потом портной, придавая значение каждой складке, принялся облачать его в новую одежду…
Наконец, помытый, постриженный и одетый по последней моде, Крисп вышел в прохладный вестибюль терм. Когда его подвели к большому бронзовому зеркалу, то он не сразу узнал себя. На него глядел красивый стройный юноша с большими серьезными глазами. Рядом с ним, в белоснежной тоге с красными всадническими полосками, стоял как-то разом помолодевший отец.
Нежная одежда приятно ласкала тело. Ароматные мази придавали легкость и свежесть. Крисп шел и с изумлением замечал, что оказывается, в мире была и другая жизнь. Она бурлила, кипела, радовала всех вокруг. И, может, прав отец – для чего-то ведь дал её Бог людям?..
Единственным недостатком всего этого было только то, что оно почему-то не насыщало его до конца…
Сам Марцелл степенно вышагивал рядом, то и дело поправляя наградной браслет на руке и знак принадлежности ко второму по значимости всадническому сословию – золотой перстень на указательном пальце…
Они выглядели так, что встречные прохожие почтительно расступались и кланялись, уступая им дорогу.
Так они дошли до огромного дворца из белого мрамора, перед которым стояли вооруженные преторианцы.
Здесь уже им пришлось пропускать вперед важных господ в сенаторских тогах и золоченых доспехах.
Распорядитель пира отвел их почти в самый угол огромной залы. Место далеко не самое почетное, но зато отсюда очень хорошо было видно круглое возвышение-сцена, а самое главное - императорская ложа, вся утопавшая в пышных цветочных гирляндах.
Немедленно к ним подбежали рабыни и надели на головы праздничные венки из роз и фиалок.
Помещение быстро заполнялось гостями.
Вскоре, в сопровождении префекта претория Валериана, появился и сам император. Вместе с ним был его младший сын, которого Крисп сразу узнал по изображениям на серебряных монетах – цезарь Геренний Этруск. Это был болезненного вида юноша, чуть старше Криспа, судя по скучающему взгляду, явно тяготившийся всеми этими торжествами.
После долгих оваций и криков гостей, славящих императора и цезаря, Деций произнес короткую энергичную речь. Он заверил, что варвары, на войну с которыми он отправляется, будут беспощадно отброшены, истреблены, проданы в рабство и дал знак распорядителю пира.
В зале тотчас появились многочисленные слуги и повара, заставляя столики перед ложами всевозможными яствами.
Пир начался.
На помост в центре залы один за другим выбегали фокусники, акробаты, певцы и танцовщицы. Они показывали чудеса ловкости и силы, грации и красоты.
Крисп с интересом смотрел на них, хлопал вместе со всеми и с аппетитом пробовал все новые блюда, которые придвигал к нему отец. Единственное, от чего он решительно отказался – это от паштета из соловьиных языков. Он очень любил этих невзрачных с виду птиц с их удивительным пением и не смог заставить себя отведать традиционного блюда императорских пиров.
А в остальном, ему все больше и больше нравилось тут.
Когда на сцену вышел известный поэт и нараспев стал читать посвященную императору поэму, в зале воцарилась благоговейная тишина. Сам Деций слушал невнимательно. Он то и дело перешептывался с Валерианом и подзывал к себе кого-нибудь из легатов. Было видно, что император чем-то озабочен и лишь отдает положенную дань чествующему его городу.
Геренний Этруск уже откровенно зевал. Крисп, заметил это и, как это часто бывает в таких случаях, тоже невольно зевнул. Причем как раз в тот момент, когда на него посмотрел цезарь. Затем их взгляды встретились еще раз… еще… Цезарь недовольно покачал головой, давая понять Криспу, что ему надоела поэма, и тот согласно кивнул, но тут же, спохватившись – стихи ведь посвящены императору! - сделал серьезное лицо. Цезарь улыбнулся, и что-то сказал стоявшему за ним императорскому слуге в красном одеянии…
В это самое время поэт закончил свое чтение, и раздались новые рукоплескания и восторженные крики гостей.
Крисп хлопал, кричал вместе со всеми и даже не сразу понял, почему кто-то пытается его остановить. Оглянувшись, он увидел распорядителя пира, который почтительным тоном сказал, что его зовет к себе цезарь.
