- Заболел… - помявшись, неохотно ответил охранник.
- Что с ним?
- Не знаю, кажется, что-то с животом…
- Наверное, пока вчера меня не было, кислое вино пили? – строго спросил Марцелл.
- Ни капли! – клятвенно приложил руки к груди воин, но, поймав на себе недоверчивый взгляд начальника, отвел глаза в сторону: - Да если бы и пили – со мной же ведь ничего!
Марцелл подумал и приказал:
- Среди пассажиров есть лекарь. Пусть осмотрит его и даст какое-нибудь снадобье. Скажи ему, я попросил!
- Есть, господин! – обрадовался нечаянной возможности размять ноги воин и тяжелыми шагами направился в сторону кормы.
- Погоди! – остановил его Марцелл. - И ты отстоял в карауле всю ночь?
- А что? – удивился воин. – Мы в боевом лагере, бывало, по трое суток не сменялись! Дело обычное…
- Когда не касается эдиктов государственной важности! – нахмурился Марцелл и окликнул: - Крисп!
- Да, отец? – рассеянно отозвался тот, ища глазами отца Нектария и своих рабов…
- У меня к тебе просьба. Точнее – боевой приказ!
- Да, отец, – видя, что Марцелл обращается к нему без улыбки, как к взрослому, сразу посерьезнел Крисп.
- Возьми его меч, щит и копье и побудь на страже нашей каюты, пока он отдохнет! – показал на воина Марцелл.
- Да, отец!
- Не да, а есть! Тебе поручается дело государственной важности!
- Есть!
- Вот так! – похвалил Марцелл, оглядывая сына с мечом в руках. - А тебе, сколько времени нужно, чтобы отдохнуть? – обращаясь к воину, спросил он. – До полудня хватит?
- Более чем! – обрадовался воин. – Бывало в походах…
- Время уже пошло! – предупредил Марцелл, и тот, оборвав себя на полуслове, заспешил к пассажирам, где подошел к одетому в греческий плащ человеку - лекарю, как догадался Крисп.
Марцелл тоже направился на корму корабля.
И Крисп остался у двери каюты один.
Море по-прежнему было гладким, ленивым. «Тень молнии» продолжала движение без парусов.
- И - ра-аз! И – ра-аз! – медленнее, чем вчера командовал гребцами келевст.
В дальнем конце корабля началось какое-то движение. Два матроса пронесли к борту тяжелый продолговатый предмет и бросили в море.
Гребцы проводили его хмурыми взглядами, а затем подняли весла и, несмотря на крики келевста, несколько мгновений не опускали в воду. Потом, как ни в чем не бывало, продолжили грести, но сидели на своих скамьях необычно злобные и подавленные. Там у них явно что-то случилось.
